– А куда делись те пять тысяч, которые я якобы передал этой шлюхе?
Хенекей пожал плечами:
– Даже не представляю себе, мистер Харди. Возможно, полицейские забрали их. Вы ведь знаете, как это обычно бывает.
– Сказать вам, что я думаю? После того как я уехал, вы вошли в ее домик, убили ее и украли эти деньги. Такая теория вполне устроит Террелла.
– Верно, – улыбнулся Хенекей. – У меня, конечно, могут быть неприятности, но у вас их будет гораздо больше. Я на это согласен. Ну, так как же?
Харди задумался, почесал нос и пожал плечами:
– О'кей, подлец. Сколько?
Хенекей сунул пистолет в задний карман брюк и размял затекшие пальцы.
– Я тоже попал в неприятное положение, мистер Харди. Я хочу уехать отсюда.
– Сколько? – прошипел Харди.
– Пять тысяч. Вы получаете конверт, а я навсегда исчезаю отсюда.
Харди достал сигарету.
– О'кей, – наконец сказал он. – Заберите из банка конверт, и я завтра утром привезу вам деньги.
– Только приезжайте один, – подчеркнул Хенекей. – Мы с вами встретимся здесь, в конторе. До этого времени мне надо еще кое-что сделать и проинструктировать мой банк.
– Об этом вы мне уже говорили. Я знаю, когда мне нужно платить, а когда не нужно. Вы получите свои деньги, но потом отправляйтесь отсюда, и как можно скорее. Если вы попадетесь на глаза Джеку Смиту, я вам ничего не могу гарантировать.
Хенекей вынул из кармана пистолет и положил его на стол.
– Только для вашего сведения, мистер Харди. В отношении Джека я тоже ничего не могу вам гарантировать.
Харди пристально посмотрел на него и встал:
– Итак, увидимся завтра в одиннадцать. И не воображайте, что вам удастся еще что-нибудь из меня вытянуть. Пять, и больше ничего.
– Мне нужны только подъемные, – сказал Хенекей, облегченно вздыхая. – Во второй раз мы с вами уже не встретимся.
Харди вышел из освещенной конторы, прошел по стояночной площадке, сел в машину и уехал.
Из репродукторов на деревьях зазвучала музыка. Гирлянды разноцветных лампочек создавали иллюзию фальшивого веселья. Хенекей смотрел вслед Харди, тяжело дыша и держа руку на пистолете.
Харди повернул машину на полянку, на которой его ожидали Джек Смит и Мо.
– Вымогательство, – равнодушно бросил он, закурив в темноте сигарету. – Он знает обо мне достаточно, чтобы упрятать меня лет на десять в тюрьму. Теперь настала его очередь. Правда, парень утверждает, что доказательство хранится в сейфе банка с указанием передать в полицию, если с ним что-нибудь случится. Но это блеф. Вам нужно вдвоем отправиться к нему и забрать эти материалы. Это очень важно, и я за это плачу тысячу.
Мо вытянул длинные худые руки и довольно усмехнулся:
– Дружище, я уже целую вечность никого как следует не обрабатывал. Это доставит мне огромное удовольствие, мистер Харди.
Харди посмотрел на Смита, растянувшегося на траве.
– Это мы сейчас проверим, – заметил Джек. – Что нам с ним сделать, когда мы получим доказательства?
– Его нужно убрать с дороги.
– Мо уже давно хочет другую машину. Но откуда мне взять такие деньги? Вот если бы вы дали нам две тысячи, мы чистенько провернули бы это дело.
– Ну хорошо, я дам вам две тысячи, – не колеблясь ответил Харди. – Но только имейте в виду, у него есть оружие.
Мо сделал несколько быстрых движений, чем очень удивил Джека, потом протянул черную руку и помог ему подняться.
– Давайте подождем, пока лавочка закроется, – предложил Харди. – И нужно найти место, где он спит. Там вы и будете поджидать его. Я жду вас здесь. И не забывайте, что он вооружен.
Когда помощники уже отправились в путь, Харди остановил их и добавил:
– Он взял у Парнелли пять тысяч, и я хочу вернуть свои деньги.
В начале второго ночи Хенекей выключил световую рекламу. Большая часть домиков «Парк-мотеля» уже погрузилась в темноту. Он запер свою контору, вышел на теплый ночной воздух и осторожно огляделся, хотя и был уверен в том, что нагнал на Харди достаточно страху. Несколько человек еще сидели перед домиками, докуривая последние сигареты перед сном. Хенекей узнал их, и это придало ему мужества. Он медленно шел, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться то с одним, то с другим парой слов. Наконец он приблизился к своему домику.
Ночь была слишком душной, и Хенекей был так возбужден, что спать ему совершенно не хотелось. Он сел в кресло и закурил. Итак, скоро он станет обладателем десяти тысяч долларов. Пять тысяч он взял у Сью Парнелли, и еще пять завтра привезет Харди. С этой суммой он сможет укрыться в Нью-Йорке. Пришло время сматываться из Майами.
Следующие полчаса Хенекей пытался представить, чем будет заниматься в Нью-Йорке, но способностей строить планы у него не было, и он решил оставить это дело.
Хенекей взглянул на часы. Было два двадцать. Подавляя зевоту, он увидел, что уже все домики погрузились в темноту. Самое время ложиться спать. Харди уже давно должен был быть в Майами, и Хенекею ничто не угрожало.
Он встал, открыл дверь и вошел в душную темную комнату. Когда он протянул руку к выключателю, чья-то сильно надушенная ладонь зажала ему рот. В следующую секунду ему показалось, будто лошадь лягнула ему в живот.
На полу ванной комнаты Мо обнаружил привинченную кафельную плитку. Он вынул ее, сунул руку в образовавшуюся щель и извлек из тайника запечатанный конверт, а следом за ним толстую пачку банкнотов. Он поставил плитку на место, вытер вспотевший лоб и вернулся в комнату.
Джек сидел развалясь в кресле, Хенекей лежал на софе и чуть слышно стонал. Кляп во рту почти задушил его.
– Ну, что ты нашел, беби? – поинтересовался Джек.
Мо протянул ему конверт и деньги. Парни посмотрели на свою жертву и обменялись взглядами.
– Отдай мистеру Харди и спроси, это ли он хотел найти, – сказал Джек.
Он вынул из кармана горсть леденцов и бросил в маленький влажный рот.
Мо скрылся в темноте и быстрыми шагами подошел к Харди, сидевшему в своей машине.
– Боже ты мой! – прошипел Харди. – Сколько же времени вы там провозились! Ведь уже почти четыре утра.
Лицо Мо скривилось в мрачной, зловещей усмешке.
– Парень оказался очень упрямым. Он долго ничего не хотел говорить. Вы это искали, мистер Харди?
Тот взял конверт и деньги. Распечатав конверт, он бегло просмотрел его содержимое.
– Да.
Харди вылез из машины, достал зажигалку и поджег бумаги. Наблюдая, как они горят, он поинтересовался:
– А что с Хенекеем?
