Наверное, и к дороге ее тоже вывел Кир. И от этого становилось только хуже. Мог бы извиниться, поговорить. А он предпочел просто выпихнуть девочку из своего леса.
Глава 18
Прощание
Следующий день Наташа посвятила сбору вещей, потому что ничем другим заниматься она не могла. Глаза застилали слезы, на душе скребли даже не кошки, а разъяренные тигры с острыми длинными когтями. Настроение отличалось особой отвратительностью. Тому способствовала и погода – шел дождь, плавно переходящий то в непроглядный ливень, то в противную морось.
Наташа сидела за кухонным столом и рисовала на запотевшем окне завитушки. Рядом суетилась Раиса Петровна, которая зачем-то отглаживала ни разу не надетые внучкой за лето вещи.
– Может, останешься еще на денек? – вопрошала бабушка, шурша пакетом, в который складывала все найденные пары носков. Одиночные экземпляры она бросала на табуретку, и их было в разы больше.
– А толку? – с безразличием произнесла Наташа. – Не завтра уеду, так послезавтра. К школе тоже нужно готовиться – тетрадок купить, туфли новые.
– Какие взрослые размышления, – всплеснув руками, восхитилась бабушка. – Костюм не забудьте.
Наташа достала из холодильника докторскую колбасу.
– Угу, а куда мы денемся.
– С Димой-то попрощаешься?
– Уже, – соврала Наташа, нарезая толстыми ломтями хлеб.
– Понятно, – тягостно вздохнула бабушка. – Что ж у меня за внучка? Мыслит по-взрослому, но, как маленькая, обижается? Он после ссоры сколько раз заходил к нам?
– Много, – неохотно буркнула Наташа.
Раиса Петровна сбрызнула измятую после стирки футболку водой из чашки и провела зашипевшим утюгом по ткани.
– Эх ты, вот в мои юные годы считалось честью, если за тебя начинали бороться двое мужчин.
– Так это из-за любви, – не согласилась Наташа, подперев щеку кулачком и с тоской рассматривая черные тучи. – А они сами не знают, из-за чего подрались. То ли определяли, с кем я должна общаться, то ли – не должна. Мое мнение вообще забыли учесть. А теперь еще и разбежались по разным углам. Мужчины, блин.
Выдав тираду и уложив бутерброды горкой на тарелку, она поплелась к себе в комнатку – чтобы не продолжать беседу. Бабушка, задумчиво цокнув, продолжила отглаживать складки на рукавах футболки.
До обеда Наташа, заливаясь краской от стыда, вспоминала совместные прогулки с Киром. Пыталась – детально, но всякие мелочи ускользали, фразы забывались, и даже если друг давал какие-то намеки о себе, то Наташа никак не могла их припомнить. Только отсутствие родителей – так ведь он клятвенно уверял в наличии родственников, и теми наверняка были хранители. Не говорил, где живет, – но указывал же верное направление!
«Зачем я его оправдываю? – спрашивала себя Наташа. – Кто знает, какие у него были намерения? А если он решил сделать меня учеником? Замену нашел и все такое?»
Злость потихоньку исчезала, превращаясь в щемящую сердце обиду и подспудный страх. Наташа до дрожи не хотела становиться духом. Но с каждым мигом она понимала еще и то, что куда сильнее боялась другого. Того, что Кир превратится в настоящего хранителя. Пусть бы он был вечно обманщиком, предателем, но не жутким древоподобным существом с горящими ненавистью глазами.
Оставался собой. Киром. Просто потому, что ей был нужен именно такой он.
Наташа не представляла, как назвать те чувства, которые испытывала к нему, но уже опасалась их.
– Чего, уезжаешь, да? – не утруждая себя приветствием, завел домовой.
На сей раз он по шторе сполз с карниза, перепрыгнул с подоконника на кровать и развалился на белой простыне.
– Ага.
Наташа с трудом оторвалась от недобрых мыслей. Она даже обрадовалась Лютому, но признаваться не стала – не заслужил.
– И не скажешь доброму другу «пока-пока»? – до глубины души оскорбился тот, своровав со стоящей на койке тарелки бутерброд.
– Пока-пока, – лаконично попрощалась Наташа.
– Злая ты. Почему, кстати?
Обычно домовой не проявлял к ней интереса, и его новое качество искренне удивило Наташу. Да и взгляд у Лютого оставался серьезным, а не расслабленно-жуликоватым, как обычно.
– Тебя не касается, – огрызнулась она.
Вот чего-чего, а делиться с домовым житейскими трудностями она точно не собиралась.
– Сложно сказать? Ну и ладно, я все равно уже все прочитал в твоем «дневничке», – он с сюсюканьем искривил последнее слово и спрятался под одеялом от летящей подушки. Та хорошенько припечатала домового сверху. Из-под одеяла раздалась приглушенная ругань.
– Я разрешала читать личные записи?! – разгорячилась Наташа, вскипая от злости мгновенно – как электрический чайник.
– А я разве спрашивал? – в тон ей ответил Лютый, с кряхтением выбравшись из «плена». – В общем, не ори, женщина. Я к тебе с умной мыслей. Даже несколькими.
Домовой деловито пересек кровать, заложив руки за спину.
– Слушай сюда, – бубнил он, – ну обманул тебя друг и обманул. Что с того? Будто впервые лапшу на уши вешают.
– Отстань.
– И не подумаю. Я буду защищать Кира, он – парень хороший.
– Откуда такая уверенность?
Лютый в раздумьях почесал переносицу, но после махнул рукой.
– Да знакомы мы. Стишки твои для вызова-шмызова – брехня. Он попросил – я появился. И клятвенно заверяю, что надувать тебя никто не собирался, просто тоже подумай: а как бы он сказал правду?
– Языком, – отрезала Наташа.
– Я тебя спрашиваю: как, а не чем. – Лютый, трижды постучав себя по макушке, уставился на Наташу, словно говоря «Совсем ненормальная?» – Такой пришел и начал заливать: дескать, Наташка, я – не мальчик, а столетний дух, живущий в лесу и решивший подружиться с тобой, дурындой. Втемяшилось мне в башку, вот я и поплелся налаживать межвидовые отношения? Так?!
– Почему нет?
Домовой тем временем выдернул из подушки перо и принялся его жевать, будто изображенный в западных фильмах ковбой – травинку.
– Дурная ты, – кратко охарактеризовал он Наташу. – На тебя потратили столько времени, а ты нос кривишь. Не рассказал, не объяснил. Фи! Сама-то тоже не спешила делиться тем, что поцапалась со своим Димой из-за ночных вылазок. Я ведь прав?
Наташа повела плечами.
– В любом случае, – разумно заметила она, явно сдавшись под напором Лютого, – где мне его теперь искать? Бегать по чащобе и зазывно орать, чтобы появился? Если бы действительно хотел, то пришел вчера.
– А вдруг он сегодня захочет?
– Я не поплетусь в лес под дождем, – отчеканила Наташа.
Через пять минут она уже выпрашивала у бабушки дождевик и искала свои резиновые сапоги.
