Пит выпрыгнул из самолета и принялся разминать ноги. Чак и латиносы быстро-быстро переговаривались на испанском.
Они снова в Гватемале — не прошло и недели, блин.
Темп разговора все нарастал. Пит почувствовал, как у него трещит в ушах. У них было сорок шесть минут, чтобы хоть что-то придумать.
Пит подошел к хибаре таможенного контроля. Когда у него в мозгу точно прокрутился цветной фильм: Карлосу Марчелло приспичило отлить.
Сортир располагался рядом со стойкой паспортного контроля. Пит осмотрел его.
Стандартный квадратный толчок три на три метра. Окно, расположенное в задней стене, было затянуто тоненькой прозрачной пленкой. Из окна открывался вид на взлетную полосу и ряд изрядно послуживших бипланов.
Карлос был коренастым. Чак — тощим, как щепка. Он сам — огромным.
Вошел Чак и расстегнул ширинку перед писсуаром.
— Я тут напутал малость. Уж не знаю, хорошо это или не очень.
— Ты о чем это?
— Да о том, что самолет пограничной службы приземлится через семнадцать минут. Здесь они сядут только для дозаправки, а потом полетят на другой аэропорт километрах в ста двадцати отсюда. Там-то Карлоса и сдадут таможенникам. Я просто, дурак, не ту частоту поймал и неверно рассчитал время при…
— Сколько у нас с собой денег?
— Шестнадцать тысяч. Санто сказал, чтобы я передал их Гаю.
Пит покачал головой:
— Мы подкупим таможенников. Мы вынудим их взять бабки, так что они пойдут на риск. Все, что нам нужно — тачка с водителем, чтоб стояла у этого вот окна, и ты — чтоб пропихнул Карлоса через окно.
Чак сказал:
— Понял.
Пит буркнул:
— Если ему не приспичит, мы в пролете.
Латиносы план одобрили. Чак дал им денег — по две штуки на лапу. Они пообещали, что отвлекут парней из погранслужбы, пока Карлос отправится в туалет, чтобы побить мировой рекорд по длительности отливания.
Пит ослабил натяжение закрывавшей окно пленки. Чак спрятал «пайпер» во втором по счету ангаре от толчка.
Латиносы подогнали тачку для побега — «мерк» сорок девятого года. И водителя дали — какого-то качка-педераста по имени Луис.
Пит пристроил «мерк» прямо за окном. Чак скрючился на толчке с номером «Строго секретно» за прошлую неделю.
Тем временем сел самолет пограничной службы США. Вновь расстелили красную ковровую дорожку. Какой-то мелкорослый тип прошелся по ней метелкой.
Из самолета выбрались двое из погранслужбы. Пилот сказал:
— Да пусть сходит. Куда он убежит?
На землю выбрался Карлос. Карлос припустил к сортиру — кривоногий крепыш в тесных трусах.
Луис завел автомобиль. Пит услышал, как хлопнула дверь туалета.
Карлос заорал:
— РОДЖЕРС, КАКОГО ХРЕНА!..
С треском лопнула затягивавшая окно пленка. Из окна просунулось тело Карлоса Марчелло — его трусы зацепились за подоконник и сползли.
До «Хилтона» они добрались за час. Все это время Марчелло без передыху честил Бобби Кеннеди.
По-английски. По-итальянски. На сицилийском диалекте. На каджунском диалекте французского, на каком говорят в Новом Орлеане, — для макаронника у него был весьма неплохой словарный запас.
Луис свернул с дороги и подъехал к магазину мужской одежды. Чак прикинул размеры Карлоса и купил ему кое-какие шмотки.
Карлос одевался прямо в машине. Когда его протискивали через окно, он кое-где содрал кожу — на рубашке расцвели пятна крови.
Управляющий отеля встретил их у служебного входа. В пентхаус они поднялись на грузовом лифте — так, чтоб никто не заметил.
Управляющий отпер дверь. С первого же взгляда стало ясно: Стэнтон свое дело знал.
В номере было три спальни, три ванные комнаты и даже зал игровых автоматов. А уж гостиная была — Кемпер Бойд бы обзавидовался.
Бар был битком набит. Также имелся столик, уставленный холодными закусками в итальянском вкусе. Рядом с полным подносом сыра лежал конверт — в нем оказалось двадцать тысяч и записка:
Пит и Чак,
уверен, вам удалось перехватить м-ра Марчелло. Берегите его: он — добрый друг Управления и союзник по кубинской кампании.
Марчелло схватил деньги. Менеджер опустился на колени. Пит указал ему на дверь, сунув сотню.
Марчелло набросился на салями и хлебные палочки. Чак сделал себе «Кровавую Мэри» в высоком бокале.
Пит принялся мерить шагами номер. Почти сорок три метра в длину — ничего себе!
Чак устроился в кресле с пропагандистским журнальцем в руках. Марчелло сказал:
— Мне и вправду надо было поссать. Когда приходится так долго терпеть, никакие нервы не выдерживают.
Пит кинул в рот несколько сухих галет и запил пивом.
— Стэнтон нашел вам адвоката в Вашингтоне. Он ждет вашего звонка.
— Я уже говорил с ним. У меня уже есть лучшие жидяры-адвокаты, которых только можно купить за деньги, и вот теперь у меня есть он.
— Тогда вам стоит позвонить ему сейчас и все уладить.
— Набери его номер. И оставайся на линии, а то эти адвокаты с ихним профессиональным языком порой завернут такое, что я не сразу врубаюсь.
Пит снял трубку с телефонного аппарата в баре.
Марчелло снял трубку своего аппарата. Гостиничный оператор соединил его. Дальняя связь — гудки в трубке были едва различимы.
Мужской голос сказал:
— Алло?
Марчелло спросил:
— Это кто? Ты — тот парень, которому я звонил в «Хей-Адамс»?
— Да, это Уорд Литтел. Это мистер Марчелло?
Пит едва не ОБОСРА…
Карлос плюхнулся в кресло:
— Он самый, звонит из Гватемала-Сити, Гватемалы, где ему чертовски не хочется быть. А теперь, если хочешь привлечь мое внимание по-настоящему, скажи что-нибудь плохое о том парне, что меня сюда доставил.
Пита охватила неуемная дрожь. Ему даже пришлось закрыть рукой динамик трубки — чтобы они не услышали, как часто и тяжело он дышит.
Литтел туг же ответил:
— Я ненавижу этого человека. Однажды он причинил мне зло, и я пошел бы на многое, чтобы насолить ему.
Карлос захихикал — странным для баса-баритона тенорком.
— Считай, что тебе удалось привлечь мое внимание. А теперь — не надо лизать мне задницу, как в прошлый раз, а лучше скажи-ка мне пару слов, чтобы я поверил, что ты так хорош, как тебя расписали.
Литтел откашлялся:
— Я специализируюсь на депортационном законодательстве. Почти 20 лет я был агентом ФБР. Я — хороший друг Кемпера Бойда, и, хотя я не доверяю его восхищению семейством Кеннеди, я убежден, что его преданность кубинской кампании искупает все его недостатки. Он желает, чтобы вы безопасным, а главное, легальным путем воссоединились с родными и любимыми, и я здесь для того, чтобы это случилось.
