Кемпер спрятал их в одной из «гостевых комнат» Белого дома. Джек нашел его зевающим и умывающимся холодной водой, чтоб хоть как-то взбодриться.
Было три часа утра — после восхода солнца должна была начаться долгая вереница торжественных приемов.
Джек предложил укольчик, для того чтобы «взбодриться». Он пригласил Кемпера в Овальный кабинет, где их ждал врач с ампулами и шприцами.
Президент закатал рукав. Врач сделал ему укол. Джон Ф. Кеннеди немедленно просиял от удовольствия.
Кемпер закатал рукав. Врач сделал укол и ему. По его венам понесся «полезный груз».
Снадобье действовало в течение двадцати четырех часов. Место и время слились воедино.
Возвышение Джека стало и его возвышением. Эта простая истина вдруг небывало четко сформулировалась в его мозгу. Время и место были признательны некоему Кемперу Каткарту Бойду. В этом смысле они с Джеком были неразделимы.
Он позвонил одной из Джековых «бывших» и занялся с ней любовью в отеле «Уиллард». Он рассказывал о Великом Моменте сенаторам и таксистам. Сама Джуди Гарленд научила его танцевать твист.
Действие снадобья прекратилось — и ему тотчас же захотелось еще. Но он знал: «еще» только испортит Великий Момент.
Зазвонил телефон. Кемпер отодвинул сумку с ночными принадлежностями и схватил трубку.
— Бойд слушает.
— Это Боб. Президент рядом.
— Он желает, чтобы я доложил о результатах ему лично?
— Нет. Нам требуется твоя помощь в… так сказать, сборе информации.
— Касательно чего?
— Кубы. Я понимаю, что с некоторыми недавними достижениями ты знаком лишь неформально, тем не менее, мне кажется, что ты подойдешь для этого лучше прочих.
— Для чего? Вы вообще о чем?
Бобби раздраженно зачастил:
— О планах вторжения десанта кубинских эмигрантов на территорию Кубы; не знаю, слышал ты о них или нет. Только что ко мне в кабинет заходил Ричард Биссел и сообщил, что ЦРУ уже закусило удила, а их тренированные наемники из эмигрантов только что не бунтуют. ЦРУ уже выбрало основной пункт высадки десанта. Это место называется Плайя-Хирон, или залив Свиней.
Вот это была действительно НОВОСТЬ. Стэнтон еще не говорил ему, что в Лэнгли уже определились с местом.
Кемпер прикинулся обалдевшим.
— Не понимаю, чем я могу вам помочь. Вам ведь известно, что я никого из ЦРУ не знаю.
Трубку взял Джек:
— Бобби пока не известно, что операция продвинулась настолько далеко, Кемпер. Аллен Даллес проводил брифинг по этому вопросу незадолго до моей инаугурации, но с тех пор мы эту тему не поднимали. Мнения моих советников по чертову кубинскому вопросу разделились ровно наполовину.
Кемпер натянул кобуру. Бобби сказал:
— И теперь нам нужна независимая оценка степени готовности подразделений эмигрантов.
Кемпер рассмеялся:
— Потому что если операция провалится и выяснится, что вы поддерживали так называемых мятежников, то администрация Кеннеди крупно лажанется в глазах мирового сообщества.
Бобби сказал:
— Хорошо сказано.
Джек добавил:
— А главное — по существу. И мне следовало бы посвятить Бобби в эти проблемы несколько недель назад, но он всякий раз бывал по уши занят ловлей гангстеров. Кемпер…
— Да, господин президент?
— Я все никак не могу определиться с датой, а Биссел наседает на меня со страшной силой. Я знаю, что ты работаешь на мистера Гувера, занимаешься наблюдением за сторонниками Кастро, так что хотя бы что-то ты знаешь.
— Да, я могу поддержать разговор о Кубе, по крайней мере, о том, что касается группировок сторонников Кастро.
Бобби резко повысил голос:
— Куба всегда была твоим коньком, так что поезжай во Флориду и сделай кое-что полезное. Посетишь тренировочные лагеря ЦРУ, проедешься по Майами. Потом позвонишь и сообщишь нам, имеет ли операция хоть какой-то шанс на успех, — и чем быстрее, тем лучше.
Кемпер сказал:
— Я выезжаю. Перезвоню в течение сорока восьми часов.
Джон едва не умер от смеха. Кемперу чуть было не пришлось звонить кардиологу.
Они сидели на личной террасе Стэнтонова номера. В Лэнгли ему разрешили-таки переселиться в «Фонтенбло» — проживание в люксах лучших отелей, как оказалось, было заразным.
С Коллинс-авеню дул легкий ветерок. У Кемпера запершило в горле — он пересказал Джону давешний телефонный разговор, имитируя бостонский говорок Джека.
— Джон…
Стэнтон отдышался.
— Прошу прощения. Никогда бы не подумал, что нерешительность политиков — это так смешно.
— Как думаешь, что мне ему сказать?
— Как насчет: «Вторжение на Кубу — гарантия вашего избрания на второй срок»?
Кемпер рассмеялся.
— У меня будет немного свободного времени в Майами. Есть предложения?
— Да, два.
— Тогда валяй. И заодно объясни, зачем ты хотел меня видеть, когда знал, что я по уши в работе в Алабаме.
Стэнтон налил себе маленькую порцию виски с водой:
— Вот, поди, занудная работа — защищать права человека?
— Не совсем.
— Думаю, что наделение негров избирательными правами — палка о двух концах. Они ведь такие легковерные, правда?
— Я бы назвал их чуть менее покладистыми, чем наши кубинцы. И с куда менее выраженными криминальными наклонностями.
Стэнтон улыбнулся:
— Ну хватит. А то опять начну смеяться.
Кемпер положил ноги на перила.
— Капелька веселья тебе не помешает. А то они в Лэнгли совсем тебя вымотали. И ты пьешь в час дня.
Стэнтон кивнул:
— Есть такое. Все, начиная с мистера Даллеса и по убывающей, хотели бы, чтобы операция началась хоть через пять минут — я, кстати, не исключение. И, в ответ на твой первоначальный вопрос — мне бы хотелось, чтобы в ближайшие сорок восемь часов ты придумал убедительную «информацию» касательно боеготовности тренированных в лагерях ЦРУ беженцев, чтобы предоставить ее президенту; также мне хотелось бы, чтобы ты объехал территорию деятельности нашего подразделения вместе с Фуло и Нестором Часко. Майами — наш лучший источник «уличной информации», и мне бы хотелось, чтоб ты оценил, насколько далеко заходят циркулирующие в среде кубинского населения слухи о предстоящей высадке десанта, а также то, насколько эти слухи соответствуют действительности.
Кемпер смешал себе джин с тоником.
— Прямо сейчас и займусь. Еще что-нибудь?
