Пит решил подыграть — Дуги Фрэнк был еще тем острословом:
— Это как?
— А так — допустим, ты узнал, что сестра работяги Джо по имени Салли сама не своя от Лероя, у которого, по слухам, тридцатисантиметровая сосиска, и застал их за этим занятием. В этом случае следует нагреть ку-клукс-клановское клеймо и поставить его Салли, чтобы все знали, что она занималась расосмесительным блудом.
— А что тогда надо будет сделать с Лероем?
— Спросить, где он достал свою сосиску и делают ли там такие же белого цвета?
Пит рассмеялся. Дуги Фрэнк высунулся в окно и высморкался.
— Я серьезно, Пит. Я — верховный советник Королевских рыцарей Ку-клукс-клана южной Флориды, и пока что все, что я сделал, — раздал подачки ЦРУ и собрал команду для игры в софтбол, чтобы тренировать твоих чертовых псевдониггеров, то есть, пардон, беженцев.
Пит едва успел повернуть машину, чтобы не сбить бродячего пса. Грузовичок налетел на рытвину, и тушки индейки в подарочной упаковке, лежавшие в кузове, подпрыгнули и скатились на пол.
— Только не говори мне, что агент ФБР, на которого ты работал, разрешал тебе линчевать.
— Нет. Но он и не говорил мне, мол, «Дуги Фрэнк, я запрещаю тебе убивать ниггеров, пока ты на службе у правительства Соединенных Штатов!» Чувствуешь разницу? Ты же запрещаешь мне это делать, причем всерьез.
Пит увидел впереди бревенчатые хижины — самые те места, где можно раздавать индеек. Это была идея Санто-младшего — подмаслить местное население; кто-то из его подручных угнал груженный птицей грузовичок, и Санто решил, что бесплатное угощение на Рождество создаст дружелюбную атмосферу.
— Делай свою работу. Мы затеяли большое дело, так что относись к этому серьезно.
Локхарт сказал:
— Я так и делаю. Делаю свою работу и молчу, что Чак Роджерс каждый раз взлетает из форта Блессингтон и привозит на своем драндулете с пропеллером некий белый порошок — да-да, сэр. А еще я хочу сказать, что моим ребятам хочется размяться.
Пит резко развернул автомобиль:
— Я поговорю с Джимми Хоффой. Может, он как-нибудь пригласит твоих ребят пострелять акул.
— Да нет, я имел в виду — может, установить подпункт № 49 морального кодекса?
— А это что?
— Это когда ты застанешь братьев Лероя — Руфуса и Тайрона, — когда они будут стучаться в дверь Салли.
— Ну, и что тогда?
— Тогда надо вымазать Салли дегтем и вывалять в перьях.
— А что следует сделать с Руфусом и Тайроном?
— Заставить их снять штаны, чтобы посмотреть, семейное это у них или нет?
Пит захохотал. Дуги Фрэнк поскреб украшенный белоснежной бородой подбородок:
— Почему обязательно мне быть Санта-Клаусом?
— Я не смог найти костюм Санты моего размера.
— Так нарядили бы кого из кубинцев.
— Где ты видел Санту-латиноса?
— Я считаю эту работу унизительной.
Пит притормозил у грязной и ветхой детской площадки. Какие-то цветные детишки при виде Санты так и выпучили глаза.
Дуги Фрэнк выбрался из машины и бросил им по индейке. Детишки подбежали к нему и потянули за бороду.
Местное белое и цветное население получило в подарок по уворованной индейке. Блессингтонские копы тоже получили по птичке и вдобавок по бутылке краденого же виски «Джим Бим».
Солдат из блессингтонского лагеря угостили индейкой на ужин и оделили презервативами «Троянец». Ибо Санто Траффиканте прислал «рождественский подарок» из Тампы — полный автобус шлюх.
Сорок четыре парня и сорок четыре шлюхи резвились на сорока четырех койках.
В полночь Пит отправил девочек домой. Локхарт устроил святочное представление — сожжение креста. Питу страшно захотелось сплавать на Кубу и пострелять комми.
Он позвонил Фуло в Майами. Фуло идею одобрил. Фуло сказал: «Я соберу парней, и мы приедем».
Чак Роджерс прилетел с грузом наркоты. Пит залил бензин в бак ведущего катера.
Локхарт привез немного кукурузного самогона. Пит и Чак сделали по паре глотков. Никто не курил — треклятое зелье вполне могло вспыхнуть.
Они сидели на пирсе. Свет прожекторов залил весь лагерь, все было видно, как на ладони.
Кто-то из новобранцев вскрикнул во сне. С сожженного креста ветер срывал тлеющие угольки. Питу вспомнилось Рождество сорок пятого: лос-анджелесская шерифская служба приняла его в свои ряды сразу по окончании службы в морской пехоте.
На шоссе, выписывая кренделя, появилась машина Фуло. Чак сложил автоматы Томпсона и боеприпасы на досках палубы.
Дуги Фрэнк спросил:
— Меня возьмете?
Пит ответил:
— Конечно.
Из «шеви» вывалились Дельсол, Обрегон и Фуло. Они брели, покачиваясь, животы их оттопырились — парни явно перебрали пива и переели индюшатины.
Покачиваясь, взошли они на палубу. На Томасе Обрегоне были солнцезащитные очки — это в два часа ночи. Очки и рубаха с длинным рукавом — хотя ночь стояла до безобразия теплая.
Где-то в кустах залаяла собака. Чак Роджерс визгливо залаял в ответ, как охотничий пес — точь-в-точь как это делал какой-то ночной диджей-остроумец, которого Чак обожал. Все принялись похлопывать друг друга по спине, поздравляя с праздником.
Пит сбил с Обрегона очки. Зрачки ублюдка сузились, выдавая в нем торчка — в свете прожекторов это было отчетливо видно.
Обрегон так и застыл. Роджерс ухватил его шею в «замок».
Никто не проронил ни слова. Да этого и не требовалось — картина стала всем rapidamente понятна.
Обрегон сжался. Фуло рывком закатал рукава его рубашки. И все увидели отвратительные красные дорожки.
Все одновременно посмотрели на Дельсола — гребаного кузена Обрегона. И немедленно пришли к консенсусу: пусть это сделает он.
Чак отпустил Обрегона. Пит вручил Дельсолу свой револьвер.
Обрегон затрясся и едва удержался на ногах. Дельсол выстрелил ему в грудь — шесть раз.
Он скатился в воду. Из раневых отверстий вырвались струйки пара.
Фуло нырнул в воду и снял с убитого скальп.
Дельсол ни на кого не смотрел.
38.
(Поместье Хайеннис-Порт, 25 декабря 1959 года)
Верхушка рождественской ели задевала потолок. Снежинки из пульверизатора осыпали груду подарков под ней.
Кемпер прихлебывал эг-ног.
Джек сказал:
— На праздники ты становишься грустным — я это заметил.
— Ну, не то чтобы…
