Тот сразу подтянулся, всем своим видом выражая готовность помочь следствию.
– Слушаю вас, – серьезно произнес он.
Гуров спросил о том, как прошла беседа с Волошиным, кто оставался в очереди, после того как Собакин вошел в кабинет чиновника, и вышел перед ним. Он поинтересовался, не подавали ли в кабинет какое-либо угощение во время приема, а также не употреблял ли сам Вадим Юрьевич чего-либо съестного.
Собакин отвечал крайне подробно и охотно, сопровождая свою речь эмоциональными замечаниями по поводу того, что на чай для него, человека маленького и чуждого взяткам, никто разоряться не собирается. Он сообщил, что в очереди осталась эта коррумпированная салонная красотка, а из кабинета вышла типичная воровская рожа. Так Собакин назвал бизнесмена от спорткомитета Дружникова.
Увы, несмотря на длительность и эмоциональность, никаких новых сведений речь Собакина Гурову не принесла. Лев Иванович потратил на пенсионера около получаса и распрощался с ним. Напоследок сыщик сообщил пенсионеру, чтобы тот был готов к тому, что его могут в любой момент вызвать в Главное управление уголовного розыска для дачи повторных показаний. Полковник напомнил, что Собакин находится под подпиской, следовательно, покидать пределы Москвы ему никак нельзя.
Глава 6
– Ну что, Петр, можно считать, что убийство мы раскрыли! – сообщил Станислав Крячко, не скрывая гордости собой.
Он сидел в кресле в кабинете Орлова и вид имел самый довольный и благодушный.
– Что, раскололся? – спросил генерал-лейтенант, имея в виду Магнитского, и посмотрел на него из-под очков.
– Пока нет, но это и неважно! – Крячко махнул рукой. – Нам его признание и не требуется! Улики настолько явные, что дело можно завтра же передавать в суд! Или даже сегодня, если все бумаги оформим.
Орлов смотрел на Станислава, не скрывая любопытства.
– Значит, так, – принялся перечислять тот. – Экспертам наконец-то удалось определить формулу яда, которым был отравлен Волошин. По их словам, эта отрава синтезирована лично нашим алхимиком и создана на основе всем известного препарата под названием… – Крячко заглянул в документы. – Вот! Протоседин. Я в этих химических подробностях не слишком силен, но эксперты тут все детально изложили. То, что изготовил Магнитский, – это, скажем так, немного видоизмененная формула протоседина. Ну, проще говоря, то же самое, только сбоку, – постарался точнее объяснить Крячко. – Так что этот самый Магнитский еще и шарлатан! Или плагиатор, даже не знаю, как его лучше назвать. Одним словом, мошенник. Я ему так и пообещал. Мол, помимо убийства, мы тебе еще и за мошенничество срок навесим!
– А он что? – осведомился Орлов, покосившись на Крячко.
– Кричит, что он гений, а не вор и не убийца.
– Однако же состав его препарата наши эксперты определили далеко не сразу, – заметил Орлов. – Значит, он не просто тупо спер формулу известного средства и снабдил ее какими-то добавками, а придумал нечто принципиально другое. Так?..
– Да это не суть! – отмахнулся Крячко, не вдаваясь в подробности. – Дело не в этом!
Станислав Крячко в химии разбирался довольно слабо. Ну, примерно как свинья в апельсинах. Еще в ранней юности он имел с ней проблемы.
В девятом классе Станислава Крячко чуть было не исключили из школы, когда на уроке он попытался самостоятельно осуществить простейший эксперимент, неоднократно проводившийся под руководством учителя. Итогом всего этого стал совершенно незапланированный взрыв.
Результаты данного события оказались весьма впечатляющими. Костюм учителя пришлось выбросить, ибо он пришел в полную негодность из-за того, что тот пытался спасти своего незадачливого ученика от ожогов. Сам педагог вынужден был подстричься наголо, ибо волосы его оказались некрасиво опалены на макушке. Кроме того, он еще где-то год вздрагивал от громких звуков.
Кабинет химии остро нуждался в ремонте, который обошелся в кругленькую сумму. Она была честно разделена между школой и родителями Крячко. Классный руководитель и завуч по воспитательной работе на всякий случай получили по строгому выговору.
Сам виновник трагического происшествия, как ни странно, отделался легче всех. На его чумазой щеке была лишь одна царапина. Да и та возникла лишь потому, что его одноклассница Галя Сорокина в момент взрыва с перепугу швырнула в дымящийся сосуд линейку. Линейка пожара, разумеется, не затушила, но чиркнула Крячко по щеке.
Ну и еще сидеть Станислав нормально не мог где-то с месяц. В качестве компенсации морального вреда и материальных потерь отец нещадно выдрал сына ремнем.
Но это была ерунда по сравнению с тем, с каким интересом стали смотреть на Станислава девочки из класса, а особенно Галя Сорокина. Они, как ни парадоксально, сочли, что инцидент со взрывом Станислав спровоцировал специально, дабы сорвать уроки химии. А так как ему это с блеском удалось – класс приводили в порядок три недели, – то он и стал в их глазах бесстрашным героем, готовым пожертвовать собственным здоровьем во имя коллектива. Станислав, получивший из всего произошедшего нечаянную выгоду, возгордился и даже сам со временем поверил в то, будто намеренно организовал взрыв.
Но когда пришла пора выпускных экзаменов – а в школьную пору Станислава сдавались все предметы независимо от предпочтений, – Крячко по химии получил «три». Да и то только потому, что учителю не хотелось проблем с выпускником, не аттестованным по его предмету.
Словом, с химией у Крячко традиционно были своеобразные отношения.
– Ты пойми, Петр, все эти подробности с формулами нам неважны, – втолковывал Крячко Орлову. – Я уже уяснил, что самое главное – это то, что, во-первых, яд действует не сразу, во-вторых, попал в организм через желудок… ну, то есть через рот, а в-третьих, яд этот синтезирован Магнитским! И лично мне для расследования этого достаточно! А по молекулам его пусть разбирают наши ученые мужи. Мне Нобелевская премия по химии ни к чему. Я человек скромный.
Генерал-лейтенант Орлов, который о школьных подвигах своего подчиненного, разумеется, не знал, интуитивно чувствовал, что все, сказанное Станиславом относительно препарата, нуждается в проверке, для которой нужна консультация специалистов.
Постукивая пальцами по столу, Орлов задумчиво смотрел на Крячко и размышлял какое-то время, а потом сказал:
– Дай-ка мне заключение экспертов.
Крячко с готовностью протянул ему листки. Орлов просмотрел их, нашел место, в котором речь шла о проникновении яда в организм Волошина, и стал внимательно вчитываться. Из заключения следовало, что препарат попал в организм чиновника перорально. Он был выделен экспертами из содержимого его желудка.
Однако определить, с каким именно продуктом Волошин его употребил, не представлялось возможным. Все, что чиновник успел съесть и выпить в тот день – остатки обеда из столовой, коньяк в бутылке, чай и печенье, – было исследовано очень тщательно. Наличие яда подтверждено не было, но он присутствовал.
