– И вы не нашли ничего лучшего, как скрыться на даче приятеля, – констатировал Гуров.
– Испугался я, – повторил Суханов. – Сами поймите – все против меня! Тут и связь со Светловой, и к Волошину я заходил, и должность его мне импонировала. Чего уж там греха таить, об этом и так все знают. Тут еще такой момент. Волошин собирался переходить в министерство торговли. Его туда звали. Но потом он почему-то передумал. Может сложиться впечатление, что я, разочарованный таким поворотом, решил сам его устранить. Но это чушь! Неужели я пошел бы на столь явный криминал? Да если бы Светлову арестовали, она тут же меня и выдала бы!
– Правильно, – заявил Крячко. – Поэтому вы ее и убили. Отравили тем же самым ядом.
– Кого убил? Светлову? – Глаза Суханова, и без того выпуклые, полезли из орбит. – Вы хотите сказать, что Машу тоже?..
– Тоже! Ее отравили, как и Волошина. – Гуров разложил перед ним фотографии мертвой Марии Светловой.
Суханов несколько секунд тупо смотрел на них, потом обхватил голову руками и прошептал:
– Это конец. Что же мне делать?
– Могу подсказать, причем совершенно безвозмездно. Написать чистосердечное признание, – проговорил Крячко. – Если все откровенно и в подробностях изложите, то мы сможем даже явку с повинной вам оформить. Пару годков суд обязательно скостит.
Суханов замер.
– А вы как хотели? – добродушно продолжал Крячко. – Четыре убийства!
Суханов с ужасом посмотрел на него и хриплым шепотом спросил:
– Почему четыре? Кого еще убили?
– А вы не знаете! Кроме вашего коллеги и Марии Светловой, погибли Глеб Крапивин и Сергей, сын Вадима Юрьевича.
– А кто такой Крапивин? – с искренним недоумением спросил Суханов.
Крячко выложил перед ним фотографию Глеба и небрежно спросил:
– Это с ним вы организовали ограбление ювелирного магазина?
Суханов несколько секунд смотрел на снимок, потом вдруг выпрямился и приосанился.
– Мне нужен адвокат! – изменившимся тоном проговорил он. – Я понял, что вы хотите втянуть меня в явный криминал! Да, я сделал глупость, уехав на дачу. Теперь вы собираетесь обвинить меня во всех нераскрытых убийствах! Не выйдет! Я вам не уголовник какой-нибудь и знаю свои права! Между прочим, никаких прямых улик против меня у вас нет. Иначе вы давно отправили бы меня в камеру.
– За этим дело не станет! – очень доброжелательно пообещал Крячко.
Суханов откинулся на спинку кресла и отчеканил:
– С этой минуты я без адвоката не скажу ни слова. Я и так уже жалею, что начал с вами сотрудничать!
– Время пошло, – иронично вставил Крячко. – А мы пока хорошенько обыщем все ваши дома, квартиры, дачи, камеры хранения и непременно найдем драгоценности, похищенные из ювелирного магазина. А пока посидите в ИВС!..
Глава 10
– У Суханова алиби! – заявил Гуров, заходя в кабинет Орлова.
Там, кроме генерал-лейтенанта, находился еще и Станислав Крячко.
Услышав реплику старого товарища, он оторопело уставился на него и произнес:
– Не может быть!
– Абсолютно, Стас, – усаживаясь на стул, сказал Гуров. – Камера зафиксировала, что в момент смерти Крапивина Суханов находился в магазине, в поселке Красково. Он никак не мог добраться на другой конец Москвы. Да и вообще мне кажется, что этот субъект говорит правду.
Орлов и Крячко переглянулись, переваривая услышанную информацию.
– То есть у нас опять полный ноль? – медленно спросил генерал-лейтенант.
– Ты поразительно догадлив! – язвительно ответил Крячко, которому эта новость явно была поперек горла.
Потом он посмотрел на Гурова и добавил уже нормальным тоном:
– Надо думать, мужики. Придется его выманивать.
– Как? – сразу же спросил Орлов. – Мы даже не можем использовать никакую приманку, потому что нам до сих пор, видите ли, неизвестно, кто этот сообщник Крапивина! Как мы его поймаем, на чем? Он же не кинется сейчас по ломбардам закладывать драгоценности, похищенные восемь лет назад!
– А почему бы нам не использовать Магнитского? – предложил Крячко. – Допустим, выпустим его. Он пойдет домой, а мы там заранее камеру приспособим, наладим прослушку, все дела. Если наш клиент пойдет убивать Магнитского…
– Не пойдет, – перебил его Гуров. – Незачем ему убивать Магнитского! Этот гениальный изобретатель знал только Крапивина. Теперь, когда тот обезврежен и не заговорит, Магнитский не представляет опасности для убийцы. Ему ничего не известно. Преступник обрубил все концы!
В кабинете повисла тягостная тишина. Каждый понимал, что расследование, проведенное за эти дни, не дало ничего, пошло насмарку. Сыщики так и не узнали самого важного. На их счету сплошные потери. После Вадима Волошина погибли еще три человека!
– По крайней мере, убийств больше не предвидится, – пробормотал Крячко.
– Типун тебе на язык! – в сердцах воскликнул Орлов.
– Да кого еще убивать-то? – Станислав развел руками. – Вроде бы все уже…
Гуров неожиданно посмотрел на него с интересом и перебил:
– Все убиты, говоришь? Все, кто мешал? Так!.. – Он прикрыл глаза.
Орлов покосился на Крячко. Мол, что это с Левой такое?
Крячко развел руками и заявил:
– Думает. Интуиция, наверное, поперла!
– Интуиция, Стас, это всего лишь умение быстро и подсознательно анализировать полученные факты и делать выводы на их основании. Это не каждому дано, – не открывая глаз, проговорил Гуров.
– И что же говорит ваша интуиция, почтеннейший Лев Иванович? – Крячко подобострастно сложил руки, взирая на Гурова как на божество.
– Да ничего особенного, – произнес тот.
Станислав тут же разочарованно вздохнул и принял обычный вид.
– Нужно пересмотреть то дело Крапивина по ограблению ювелирного магазина, – проговорил Лев Иванович, взял папку с помянутыми документами, сел за отдельный стол и углубился в чтение.
Крячко с Орловым вполголоса переговаривались, строили разные предположения и тут же отвергали их. А Гуров пристально всматривался в страницы.
Глеб Владимирович Крапивин родился в Севастополе, в семье военного. В школу пошел уже в Калининграде, оканчивал ее в Твери, там же поступил в медицинское училище. Потом учеба в РХТУ.
Гуров взял данный факт на заметку, помня о том, что Крапивин представился Магнитскому аспирантом кафедры этого вуза. Но что теперь, проверять всех, с кем Глеб учился в то время в институте? А если его сообщник вовсе не оттуда? Трясти всех, кто повстречался ему на жизненном пути? Бред! Особенно если учесть, что Глебу, сыну военного, пришлось сменить множество городов, пока он не осел в Москве.
