– Михайлов автоматически идет на место Равца?
Гуров все-таки не выдержал и пристроил во рту сигарету. Щелкнул зажигалкой. Сизый дым тоненькой струйкой потянулся к потолку.
– Это будет решать министерство, – вымытую посуду Мария тщательно вытирала и по заведенной привычке складывала сразу в шкафчик. – Но если у них не будет более подходящей кандидатуры, они, конечно, поставят Михайлова. Во всяком случае, временно исполняющим обязанности. А ты что, его подозреваешь?
– Пока нет, милая, – Гуров взглянул на часы и поднялся из-за стола. – Спасибо тебе за информацию. Если что-то понадобится, я снова обращусь к тебе.
– Всегда пожалуйста, – Мария выключила воду и обернулась: – Ты уезжаешь?
– Да. Пора. Кстати, я еду к тебе в театр. Тебе не нужно на работу?
– Репетиционный процесс остановлен. У меня только вечером спектакль.
Гуров переложил сигарету в левую руку, подошел к жене, нежно обнял ее и поцеловал в щеку. Затем вышел из кухни, на ходу застегивая пуговицы пиджака.
– Проводишь, Мусь? – крикнул он из коридора супруге.
– Я тут, милый. Зачем спрашиваешь, как будто может быть другой ответ.
Гуров наклонился, чтобы завязать шнурки ботинок, и не видел, что жена стоит рядом в коридоре, прислонившись к платяному шкафу.
– Скажи, а ты, случаем, не знаешь, где живет этот ваш... Реджаковский?
– Худрук? Точно не знаю, но, кажется, где-то рядом с театром. Если я не ошибаюсь, его дом примыкает к театральному парку. Но лучше уточнить. Хочешь, я позвоню в отдел кадров?
– Да нет, не стоит. Я сам.
– Хорошо, как скажешь, – Мария подошла к мужу и еще раз поцеловала его на прощание.
В подъезде, спускаясь по лестнице, полковник набрал номер телефона Крячко.
– Ты где?
– Я-то на работе, а вот ты где?
– Ну, хватит, Стас. Ты что делаешь? – Гуров был явно не расположен к шутливому тону, однако напарника это нисколько не смущало.
– Рисую.
– Понял. Что, уже готово?
– Да, Лева, все готово. Фоторобот составлен. Он у меня. Один экземпляр у тебя на столе. Весьма миленькое личико, ты знаешь...
– Показывал кому-нибудь?
– Помилуй, Лев Иванович, – взмолился Крячко. – Я еще даже не обедал...
– Подожди, Стас, появилась одна маленькая зацепочка. – Гуров вышел во двор и двинулся в направлении парковки, где он оставил свой «Пежо». – Некий Реджаковский. Тебе не встречалась эта фамилия?
– Нет. Кто он такой?
– Второй после директора руководитель. У них с Равцом было паритетное якобы руководство. Как на производстве. Есть генеральный директор, а есть технический. Мне жена сказала, что у этого Реджаковского были постоянные трения с директором. Я хочу сейчас поехать в театр. Ты готов?
– Да, но только после того, как поем.
– Я заеду за тобой в управление. Будь готов.
– Понял. Идет.
Гуров сел за руль своего автомобиля и менее чем через полчаса прибыл в управление. В кабинете еще сохранялся аромат копченой курицы и свежих огурцов. Крячко, сидя за своим столом, наливал в кофейную чашку кипяток.
– Сколько можно есть? – Гурова искренне удивляла способность напарника растягивать удовольствие от вкушаемой пищи.
– Ты будешь? – Станислав кивком показал на пластиковые контейнеры с курицей и салатом, расставленные на столе.
– Я из дома.
– Ладно, не унижай. Столовская пища, между прочим, за неимением другого – тоже ничего. Не дает двинуть коньки.
– Мы едем? Или ты еще десерт будешь? Кофе там, пирожные...
– От десерта не откажусь.
– Стас, умоляю тебя, может, в машине доешь?
– Ладно, ладно. – Крячко взял со стола целлофановый пакетик с печеньем и, аккуратно скрутив жгутом верх пакетика, приготовился выйти из кабинета. – Хочешь, тебя тоже угощу. Печенье «суворовское».
– Пошли, – Гуров подошел к рабочему столу и взял только что составленный коллегами фоторобот.
– Слушай, с нами Васютин хотел ехать. У него копии портретов. Сейчас я за ним схожу.
– Я спускаюсь вниз, встречаемся в машине, – бросил Гуров и вслед за Крячко вышел из комнаты.
На лестнице парадного крыльца Крячко с майором милиции Евгением Васютиным догнали Гурова.
– Спасибо, Лев Иванович, что взяли с собой. Вы уже видели, какой портрет получился? – Васютин продемонстрировал полковнику увесистую пачку копий листов с черно-белым изображением мужского лица. – Свидетели говорят, получилось один в один.
– Ты нам дашь парочку? – спросил Крячко, усаживаясь на переднее пассажирское кресло в автомобиле.
– Держите. – Васютин протянул полковнику несколько копий.
– А ты зачем в театр, Жень? – поинтересовался Гуров.
– Я как раз с портретом хочу поработать. Поговорю с людьми. Уже можно будет кому-то на опознание оставить. А вдруг кто его опознает? Если этот человек часто приходил... А тем более, если он спонсор театра...
– Скажи, а ты опрашивал сегодня свидетелей? – Гурову было хорошо видно в зеркало заднего вида лицо майора. Васютин кивнул.
– Что собой представляет Реджаковский?
– Лев Иванович, боюсь, что я уже уехал составлять фоторобот, когда с ним беседовали. Это художественный руководитель, если я не ошибаюсь.
– Да-да, он самый.
– Нет, я его не дождался, Лев Иванович. В театре оставался Лисовский – участковый. Скорее всего, он Реджаковского и опрашивал.
– Ну да ладно! Разберемся на месте!
Гуров сильнее надавил на педаль акселератора и перестроил «Пежо» в крайний левый ряд. Через двадцать минут все трое прибыли к служебному входу театра. Дверь, как и утром, оказалась закрытой. На звук подъезжающей машины из-за желтой занавески на окне высунулось незнакомое сыщикам лицо пожилой женщины. Гуров сделал ей знак рукой, чтобы их впустили в помещение. Через несколько секунд дверь отворилась. Женщина высунула на улицу голову и недоверчиво осмотрела с ног до головы нежданных посетителей.
– Главное управление уголовного розыска, – представился Гуров. – Скажите, Реджаковский на месте?
– Нет.
– Разрешите, мы пройдем в отдел кадров.
Женщина отступила назад, пропуская следователей внутрь помещения.
– А вы чего хотели-то? Вон его дом, Реджаковского.
Гуров и Крячко повернулись к вахтерше.
– Вон, за театром. В четыре этажа дом. Он там живет. Третий этаж. Как войдете, налево. Дверь еще такая... кожей малинового цвета обита.
– Это точно? – переспросил Крячко.
