Четверг, 2 июня
О'Шонесси прихлопнула комара у себя на шее и выключила рацию. Начиналась вторая, вечерняя, смена. К гаражу управления общественных работ шагали шоферы.
В блокноте у О'Шонесси лежала фотография Санди Лайонса, но она знала, что сейчас его здесь нет. У него выходной. Его «мясной фургон» простоит здесь весь вечер и ночь.
Она откинулась на подголовник. Ну вот и последний водитель прошел.
Регина опять спрашивала про день рождения. До него оставалось две недели, а ей еще нужно договориться с матерями девочек и с руководством любимого Региной «Макдоналдса». Тим тоже должен быть там. Интересно, он слышал про нее и про Кларка Гамильтона? Может, их свидание и навело его на мысль о деловой встрече. Даже если Тим и слышал, он ей ни слова не скажет. Такой уж человек. Келли не хотелось обижать его, но если они с Кларком начали видеться, вероятность обиды возросла во много раз. Как далеко должно зайти у них дело, чтобы она почувствовала: все, обратного хода нет.
Правильно, что они побудут с Тимом врозь. Это даст ей время подумать, погоревать. Или ей подсознательно хотелось отомстить ему? Но расставание может легко перейти в разрыв. Тогда ничего не вернешь.
Келли через день разговаривала со свекровью по телефону, но та не спрашивала, почему она разошлась с ее сыном. Келли уважала свекровь, та вела себя деликатно, не вмешивалась не в свои дела, как обычно бывает. О'Шонесси знала: бабушка и внучки надеются, что они с Тимом помирятся и папа вернется домой.
Окно в машине было открыто. О'Шонесси кинула в рот «Никорет» и нагнулась к «бардачку» достать фонарь. И сразу же почувствовала, что рядом с ней кто-то есть. Она быстро выпрямилась. Какой-то мужчина смотрел на нее через окно. Смотрел не в метре, не в полуметре, а почти вплотную. Мужчина был немолодой, с нависшими веками и страшным шрамом на горле. В рации раздался треск. Незнакомец усмехнулся, выпрямился и молча пошел прочь.
О'Шонесси слышала, как бешено колотится у нее сердце. Под башмаками мужчины поскрипывал гравий. Он сел в темно-вишневый джип и рванул с места.
Руки у О'Шонесси тряслись. Она чувствовала у себя на бедре пистолет, но при виде незнакомца об оружии не подумала. Все произошло слишком быстро. Кто этот человек? Что ему нужно?
О'Шонесси шла к гаражу. Майские жуки громко стукались об уличные фонари. Низкие облачка набегали на луну, но света было достаточно. Двери в гараж были закрыты, но одна, у бокового входа, оказалась, как и обещал Бен Джонсон, незапертой.
В сделанном почти целиком из металла помещении отдавался каждый звук: скрежет дверной ручки, щелчок электрического выключателя, стук каблуков Келли по каменному полу. Пахло машинным маслом. Слышались скребущие звуки – это по балкам бегали крысы. Келли направлялась в дальний конец помещения, стараясь ничего не задеть. Наконец она увидела на сточной решетке небольшой самосвал с номером 33 на борту. Над ним свисал моечный шланг.
О'Шонесси достала из кармана перочинный нож, пузырек и соскребла краску из-под передней фары и еще немного с заднего моста. Потом она встала на подножку и заглянула в кабину.
На сиденье лежало два куска проволоки, микрофон от рации под приборной доской валялся на полу, на коврике. Обшивка кабины наверху была порвана, и на обивке сидений чернели какие-то пятна. О'Шонесси заметила также, что зеркало заднего обзора треснуто, а внутренняя ручка правой дверцы отвалилась.
С кузова капала мыльная вода. Пахло хлоркой. В углу за машиной стояло ведро с мокрой шваброй.
О'Шонесси приподняла брезент в кузове и при свете фонарика посмотрела, что под ним. Ничего подозрительного, лишь заколка для волос, дешевая цепочка, обрывок веревки. Она встала на колени, заглянула под шасси и замерла: снаружи, за дверью, послышались шаги.
Келли поднялась и вытащила из кобуры пистолет. Сквозь нижнюю щель в стене было видно, как движется тень. Прошла минута, другая. Прячась за большегрузными самосвалами, Келли начала пробираться к боковому выходу. Споткнулась о шланг, ударилась коленом о верстак. Дверь уже была недалеко от нее, метрах в десяти. Снаружи опять раздались какой-то шум и шаги. Выждав еще минуту, Келли со всех ног кинулась к двери и распахнула ее.
Никого.
Держа перед собой пистолет, она осторожно вышла и огляделась. На площадке стоял только ее автомобиль. Келли хотела повернуться, и в этот момент хлопнула дверца кабины, и на шоссе за деревьями выехал грузовик.
– Кто это, Санди Лайонс?
О'Шонесси вошла в гараж, включила верхний свет и подбежала к самосвалу. Дверцы заперты. Вероятно, так и должно быть, надо справиться у Бена Джонсона. Беспокоило и то, что на правой дверце отсутствовала ручка.
О'Шонесси представила, как Энн Карлино пыталась выбраться из кабины. А может, она потеряла сознание или была уже мертвой, и он забросил ее в кузов, накрыв брезентом.
Джереми Смайлз не убивал ее. О'Шонесси была в этом уверена, и у Билли Уикса имелись две свидетельницы-девчонки, с которыми он встретился в одиннадцать часов на эстакаде. Они показали, что тоже помнят день и время, поскольку был день рождения Билли, и в качестве подарка обе обещали, что переспят с ним. Уикс также разрешил детективам обыскать его машину и квартиру. Еще более убедительными оказались показания детектора лжи. Билли настоял на том, чтобы его проверили на этом приборе. У О'Шонесси начала складываться новая версия: оранжевый грузовик-самосвал был привычной частью городского пейзажа, и поэтому никто не обратил на него внимания.
Она прошлась фонариком по кабине грузовика. И вдруг заметила, что по световому пятну протянулась какая-то ниточка.
– О Господи, – прошептала она, присмотревшись.
Из щели между дверцей и остовом кабины торчал человеческий волос. Она взяла его двумя пальцами и осторожно потянула. Волос оказался длинный, с полметра. Такие каштановые волосы у Трейси Йоланд. У Лайонса короткие, черные.
Свободной рукой Келли похлопала по карманам куртки. Нащупав целлофановый пакет, она аккуратно положила в него волос и продолжила осмотр грузовика. Ей не удалось бы ничего найти, если бы в кабине внезапно не заработало радио. Да, под приборным щитком Келли видела рацию двухсторонней связи, но она, кажется, была выключена. Откуда же треск?
Через левое окно ничего не было видно. О'Шонесси оперлась о капот и стала светить сквозь ветровое стекло под сиденье пассажира. Из-под него высовывался миниатюрный радиоприемник с мигающим зеленым огоньком. На приборном щитке застыло темно-красное пятнышко, которое было заметно только с капота. Сомнений не оставалось: это засохшая кровь. «Кретин поганый, – подумала она. – Усадил ее в кабину. Теперь от меня не уйдешь, мерзавец!»
Сердце у Келли стучало. Надо немедленно действовать. Прежде всего перегнать грузовик в лабораторию.
О'Шонесси знала, что имеет право произвести в нем обыск без ордера, поскольку машина являлась собственностью города. Но кровь на щитке – важная улика. Никакой самодеятельности. Лучше всего действовать по правилам.
