– Ты сыта? – спросила меня Катя.
– Да, я скумбрию ела…
– Да, я знаю это место, там отлично готовят рыбу, да и вообще в Турции хорошая кухня, все всегда свежее, вкусное, правда дороговато… Но если найдешь хорошую работу, то будешь чувствовать себя белым человеком. Мне вот платят восемьсот долларов в месяц, для женщины это неплохо. Особенно если учесть, что у меня швейное училище за плечами.
– А кем работает твой муж?
– В полиции служит…
Что это, еще один виток судьбы? Возможность выяснить что-нибудь про Наима?
– Катя, этот человек, хозяин кёшка, его зовут Наим, а брата – Мюстеджеп. Этот роскошный дом стоит прямо на берегу Босфора, он голубой, огромный, с мраморными колоннами, а по саду ходят павлины. Может, твой муж узнает что-нибудь о нем? Мы ехали из аэропорта Ататюрк довольно долго, попали в пробку, а так, мне сказал Мюстеджеп, дорога занимает не больше сорока минут. Вот и все ориентиры. Да, мы проезжали еще крепостную стену с цыганскими селениями… еще переехали мост, где ловили рыбу…
– Хорошо, я все запомнила. Может, он что-нибудь и узнает. Ну все, землячка, мне пора. Отдыхай. Вот тебе моя визитка, в случае надобности – звони. У тебя есть телефон?
Я объяснила, что он не активирован, что мы с Евой еще только собирались сделать это. Катя рассказала, как легко и просто купить SIM-карту, открыть счет… Когда она ушла, я почему-то испытала облегчение. Мне не терпелось остаться одной, осмотреться и, главное, поскорее растянуться на широкой, застланной чистыми белыми простынями кровати. Я подошла к окну, распахнула его, и в номер ворвались шум улицы, обрывки восточных мелодий, звук проезжающих под окнами автомобилей. Не хотелось думать про Еву, слишком уж много совпадений, неясностей… Хотя я не рассказала Кате главного – ведь это я там, в Саратове, первая подошла к Еве в кафе, я первая обратила на нее внимание и пригласила к себе на выпускной. И это именно Ева подарила мне мобильный телефон, это она устроила мне настоящий праздник. Кроме того, меня никто не тянул за язык, я сама рассказала ей о существовании матери, и что плохого, что она предложила мне поехать со мной в Москву? Она понимала, что у воспитанницы интерната нет денег на такое путешествие, да и моральная поддержка, которую она оказала мне, сыграла не последнюю роль. А деньги?! За какое-то мелкое поручение я с ее помощью получила две тысячи евро – целое состояние! И после всего этого я смею еще сомневаться в ее добрых чувствах ко мне и первой встречной представляю ее чуть ли не злодейкой… Страх сделал меня излишне подозрительной. Хорошо, что Ева не слышала, каким тоном я говорила о ней с Катей. И еще подумалось мне в ту минуту, когда я, высунувшись из окна гостиницы, разглядывала подернутое смогом синее небо Стамбула: как отвратительно, что всякий душевный порыв можно опошлить, принизить, преподнести как намеренное зло.
Я вернулась в комнату, задернула коричневые бархатные шторы, сняла с себя все и, накинув махровый белый гостиничный халат, отправилась в ванную комнату. Теплая вода, большой кусок душистого мыла, мягкое розовое полотенце немного успокоили меня, и мое будущее, во всяком случае, следующий день, уже не представлялось мне таким безысходным. Завтра я куплю SIM-карту, у меня появится мой личный турецкий номер, и я смогу позвонить в любую точку мира. Хотя бы Мишке…
С этими приятными мыслями я забралась под легкое шерстяное одеяло и сразу же уснула… Мне приснился Мюстеджеп – он в нашей интернатской столовой стоял на раздаче и раскладывал по тарелкам гороховую кашу…
Глава 29
Утром я обнаружила, что заперта. Я стояла перед дверью в пижаме и как-то очень нехорошо улыбалась, дергая ручку. Меня заперли. Наим совершил ошибку. Со мной надо говорить, вот как вчера, говорить и убеждать, со мной можно договориться, но ни в коем случае нельзя применять насилие. Наим просто забыл об этом.
По соседству со спальней находилась ванная комната, где я приняла душ. Что дальше? Оглядевшись, я заметила в углу спальни невысокий столик, прикрытый белой салфеткой. Завтрак. Брынза, оливки, еще теплый утренний хлеб, остывшая яичница, пирожное и виноград. В стеклянном термосе я нашла кофе. Куда они все подевались? Если накрыли стол здесь, значит, Айтен нет в доме. Уж она-то знает, что со мной так нельзя, что это опасно, что я разнесу дом, но выберусь отсюда…
Хотя, с другой стороны, можно было предположить, что меня заперли здесь, чтобы я не сорвала их план, – Наим мог отправить своих людей в «Джихан-отель» уже этим утром, чего тянуть? И тогда мне стоит только немного подождать, набраться терпения, и я увижу своего бывшего любовника с его шлюхой… Но почему Наим не предупредил меня об этом? И где моя одежда? Неужели он думает, что мне доставит удовольствие предстать перед этой гнусной парочкой в пижаме или халате?
Я заметалась по спальне. Распахнула окно и увидела часть сада, толстые изогнутые ветви инжирного дерева, увитую пышно цветущими розами беседку, застывшие в таявшем на глазах утреннем тумане персиковые и черешневые деревья… Между мной и садом находилась белая металлическая решетка. Спасибо тебе, Наим, век не забуду твоего гостеприимства.
Открыв шкаф, увидела свою одежду и сумку. Порывшись в ней, обнаружила и кошелек с деньгами. Хотя бы так…
Я выпила чашку кофе, проглотила несколько кусочков брынзы и горсть оливок, попробовала пасту – так в Турции называют пирожные. Улыбнулась, вспомнив, как много ела пасты, когда жила в этом доме. Удивительно, что не располнела…
…Я вылезла в сад через окно в ванной комнате. Обойдя дом, поняла, что он заперт снаружи и пуст. Значит, Айтен действительно не было. Ну точно, она укатила на своем старом «Фольксвагене» на рынок. Возможно, она и понятия не имела, что Наим запер меня в спальне. Уж она бы не допустила, во всяком случае принялась бы спорить с ним, и я проснулась бы от этого шума, от их голосов… Значит, Наим обманул и ее. А где же Мюстеджеп? Разыскивает мою дочь? Как же все плохо складывалось в это утро. Я потеряла не только Валентину, но и Наима… Я знала, что не смогу простить ему такого свинского отношения ко мне. А ведь он думал, когда запирал мою спальню, что поступает правильно, что оберегает меня от поступка, могущего иметь тяжкие последствия… Но это были бы мои последствия, моя тяжесть…
Я покинула территорию Наима, прошла несколько проулков и вышла наконец на дорогу, где без труда остановила первую встречную машину. Попросила отвезти меня в Лялели. Зрительно я помнила, где находился тот самый магазин, расположенный напротив гостиницы «Агюн», где мне, если я назову имя моего знакомого Султана Чифли, продадут недорогой пистолет. А больше мне в это утро ничего (кроме, конечно, известия о том, что нашлась Валентина) и не нужно было. Я все еще находилась под наркозом ревности и мести. Я чувствовала просто, как эти два факела пылают внутри меня, как выжигают остатки воли и разума, и мысленно просила прощения у своей дочери…
Меня высадили там, где я указала, некоторое время постояла рядом с гостиницей «Агюн», выкурила сигарету и перешла улицу, поднялась на третий этаж одного из прилепившихся друг к другу одинаковых строений, весь первый этаж которых занимали, если судить по вывескам, магазины, оптовые склады, туристические агентства, конторы по отправке багажа. К счастью, на двери сохранилась старая вывеска – помещение до сих пор занимал небольшой магазин, торгующий кожей. Я постучала – никакого ответа. Да и вообще было подозрительно тихо. И тогда я поняла, что еще просто рано (мой телефон показывал половину девятого!).
