– Почему вы спрашиваете? – поспешил Хект протянуть принцессе руку помощи.
– Мне нужен почетный караул. С вами во главе. Для похорон.
– Для похорон?
– Мы хороним ребенка Катрин.
– Был ребенок? – удивленно выпалил Пайпер.
– Разумеется. Вы не слышали вестей?
– Я думал…
– Младенец, – прошептала Элспет, склонившись к Хекту. – Вот уже два дня Катрин плачет, качая его на руках. Но мы его заберем. Хотя теперь зима, но тело скоро начнет разлагаться. Сегодня ночью будет церемония прощания, а завтра мы похороним его подле отца и брата. Церемония пройдет в полумраке: Катрин будет выглядеть не так ужасно. Надеюсь, она справится с истерикой. На рассвете закроем гроб. Ночью вы и ваши люди будете охранять тело и Катрин, а потом отнесете гроб к склепу. Приближенные к Катрин церковники свершат необходимые обряды и прочтут молитвы. А потом сестра сможет вновь заняться империей.
– Понимаю. Конечно, я все сделаю. – Хект не мог понять, что в ее словах правда, а что – лишь игра на публику.
Императорские похороны по церемониалу, а хоронят мертворожденное дитя. Все – ради императрицы.
У Хекта на языке вертелись сотни вопросов, но ни один из них он не осмелился задать. Быть может, эта ва Кельгерберг и не участвует в заговоре. Если заговор вообще был.
– Когда-нибудь я расскажу вам все. Наедине и под одеялом, – видя его смятение, сказала Элспет и чуть не задохнулась от собственной смелости.
Предводитель Войска Праведных стоял в ногах крошечного золотого гробика. Он никак не мог отделаться от мысли о том, где им удалось раздобыть этот гроб в столь короткий срок. Титус, очень нарядный и важный, стоял впереди и вежливо просил всех не задерживаться.
Не дело, если кто-нибудь будет слишком пристально вглядываться в мертвого младенца.
Так казалось Хекту.
Сам-то он думал, что младенец совсем не похож на императрицу, скорее уж – на смуглого короля Джейма, и выглядит вполне доношенным, а вовсе не шестимесячным. Хотя в тусклом свете наверняка не определишь, да и Пайпер в этих делах не разбирался.
Катрин сидела на небольшом троне за гробом, откуда хорошо видно было ее мертвое дитя. Против обычая – но она же императрица и может делать что пожелает. Сначала она долго плакала, а потом заснула.
Спала императрица крепко, разве что один раз проснулась для коротких рыданий, а второй – чтобы сходить в уборную. До самого конца церемонии сидела она над покойником, как бы отделившись от живых. Отобранные Хектом офицеры уже собрались закрывать гроб.
– Остановитесь, Предводитель. Хочу взглянуть в последний раз.
Пайпер сделал своим людям знак, и они отступили. Катрин с трудом поднялась.
– Вам помочь, ваша светлость? – спросил Хект.
– Нет. Но я передумала, смотреть не буду. Этой ночью я заснула – впервые после всего. Нужно отпустить его и не мучить себя больше. Закрывайте и уносите. Святые отцы, делайте что должно!
Хект чуть неловко согнулся в неглубоком поклоне:
– Как прикажете, ваша светлость.
Интересно, что было бы, если бы Катрин увидела свое дитя при свете дня.
Похороны вышли, как и подобает, торжественными. Хект не заметил, чтобы кто-нибудь принял все происходящее за спектакль, разыгрываемый ради императрицы. Люди действительно поверили.
– Может, я стал слишком циничным, – прошептал он на ухо Титусу Консенту. – Уверен был, что все это подстроено, дабы императрица сохранила лицо. Но, насколько я вижу, все, кроме меня, верят.
– Иногда и маловероятное оказывается правдой. Да и злодеи не всегда такие уж злодеи.
– Но уверенности в твоем голосе я не слышу.
– То, что думаю я, значения не имеет.
– Для меня имеет.
После долгих раздумий Хект решил для себя, что значение имеет лишь то, во что верит Катрин. Как оказалось, верила не только она.
Если Элспет и имперские вельможи придумали какой-то план, то их затея пошла на благо и императрице, и империи.
Новая императрица, потерявшая сына, стала другой: более жесткой, сосредоточенной и менее терпимой, чем прежняя Катрин, удалившаяся от мира. Эта женщина намеревалась позабыть о боли, доводя работой до изнеможения себя, а заодно по возможности и весь Альтен-Вайнберг.
Страшитесь, неверные, грядет страшная буря.
Однажды вечером к Хекту пришли его офицеры. Вид у всех был измученный.
– Меня выбрали, чтобы сказать вам, – начал Клэй Седлако.
– А можно покороче? У меня аудиенция у императрицы.
– Эта женщина сжирает вас живьем. – (При этих словах кто-то захихикал – солдаты как-никак.) – И нас всех заодно. Командир должен принимать решения, только тогда он командир. Если вы и дальше будете ходить на задних лапках и оставлять всю работу на нас, а мы будем трудиться до изнеможения и каждый раз догадываться, что от нас требуется… Что ж, тогда вам нужно назначить кого-нибудь вместо себя.
Удивленному Хекту пришлось признать, что однорукий рыцарь прав. Вот уже девятнадцать дней подряд он почти все свое время проводил у императрицы. Причем занимался там не только подготовкой к священному походу. По настоянию самой Катрин он сделался ее опорой. И терпел это потому, что появилась возможность видеться с принцессой Элспет, зачастую без многочисленных свидетелей, которые неизменно присутствовали на их вечерних совещаниях.
Им выпала возможность немного поговорить и даже чуточку пофлиртовать.
– Вам не удалось чуть притушить вспыхнувшее между вами пламя, пока я сидела взаперти? – грубо поинтересовалась Катрин два дня назад.
Элспет покраснела и что-то залепетала. Хект безмолвствовал: не в том он положении, чтобы спорить с императрицей, когда дело не касается военной стратегии.
– А, вижу, что не удалось. Значит, Эли все еще можно выгодно выдать замуж, хотя лучшие дни ее уже миновали. Как потешно, но печально для вас обоих. – Катрин рассмеялась жестоким смехом.
Императрица менялась. Хект опасался, что она сделается тираном – таким, которые вымещают свою жестокость на самых близких.
– Вы двое плохо скрываете свои мысли, – продолжала Катрин. – Пялитесь друг на дружку, будто два похотливых хорька. Но ничего, делайте как хотите. Лишь бы только это не шло вразрез с политикой империи.
Снова жестоко. Особенно если вспомнить замечание о возможном замужестве Элспет.
Хект ничего не ответил. Элспет тоже молчала.
– Предводитель, я довольна тем, чего вы добились, – наконец сказала Катрин, устав ждать ответа. – Особенно во время моего отсутствия. И твоими, Эли, усилиями довольна.
Хект почувствовал, что здесь кроется какое-то «но».
