– Ваша спутница… кто она? – спросил Гейс.
– Алазаис Летопись. Ее лучше не злить.
– Совершенный, чего вам надо? – перешел к сути Гатор, который, по всей видимости, больше остальных не желал, чтобы его заметили с мейсалянином.
– Просто хотел узнать, как вы поживаете. Все гадал, последовали ли вы моему совету и явились ли на поклон к графу Реймону. Нынче вид у вас получше. Алазаис, эти люди помогли мне во время последнего путешествия в Антье.
– На разбойников похожи.
– Мы больше не разбойники! – не вытерпел Гартнер. – Служим графу Реймону и выслеживаем настоящих разбойников и шпионов. И страшил из Конгрегации.
Гатор и Гейс разинули рты от изумления: Гартнер редко болтал.
– Гарт, да что с тобой такое? – рявкнул Гатор.
– Не хочу, чтоб он думал, будто мы такие, какими были до встречи с ним. Вот и все.
Младенец Кедлы захныкал. Брат Свечка понял, что кроха проголодался. Такого тихого ребенка монах раньше никогда не видел. Да и старший, Раульт, всегда вел себя тише воды ниже травы. Вот и сейчас он встал и выглянул из тележки. Обычно присутствие мальчика можно было и вовсе не заметить.
Четверо братьев оторопело смотрели, как Кедла кормит кроху грудью. Копье она по-прежнему держала в правой руке.
– Вы, видать, правы, совершенный, – пробормотал Гатор. – Вылитая дева-воительница. Только вот не дева уже.
– Так вы теперь честно зарабатываете на хлеб?
– Честнее не бывает. Ничего такого не делаем, что могло бы разозлить графа и его даму.
– Мне нужно в Антье, – сказал брат Свечка. – У меня послание к графу. Сначала шел с беженцами из Каурена, но они решили остаться здесь.
– И она тоже?
Кедла прислонила копье к повозке и занялась грязными пеленками, но бывшие разбойники смотрели на нее все с той же опаской.
– Говорит, что пойдет со мной. Надеюсь, передумает.
Гартнер сделал два неуверенных, осторожных шажка к Кедле:
– Дамочка, вам с малыми помочь?
Удивленная Кедла оглянулась на брата Свечку, но тот пожал плечами.
– Решай сама, – сказал он. – Со своими собственными детьми он хорошо ладил.
– Скучаю по ним, – пожаловался Гартнер, делая еще два шажка – так, чтобы Кедла не встревожилась.
– Это точно, – поддакнул Гатор. – Не думали, что столько задержаться придется.
– Вам удалось устроить родных?
Каким же они тогда казались отчаявшимся сбродом!
– У графа и для них место нашлось. Это тоже наше поручение: пускаем слух, что граф Реймон примет любого, кто будет ему верен. Гляньте-ка.
Гартнер вытащил из повозки Кедлы кожаное ведро и потопал к речке. Потом вместе с девушкой они помыли Раульта и младенца. Кедла позволила бывшему разбойнику помочь, но к копью его близко не подпускала.
– Сколько годков ей? – спросил Гатор. – Такая молодая с виду, а такая суровая.
– Восемнадцать-девятнадцать, – отозвался брат Свечка, прикинув в уме.
– И безмужняя?
– Теперь безмужняя. Во время осады Каурена муж схлопотал стрелу в висок.
Сомс умер, не дело говорить о нем дурное.
Гейс жаждал подробностей.
Брат Свечка пересказал ему кое-какие печальные детали.
– Выходит, когда вы нас окликнули, – протянул Гатор, – хотели нас задурить, чтоб мы вас проводили в Антье.
– Что-то в этом духе, да.
– Неохота мне. Только-только тут устроились. Но теперь все видели, как мы с вами болтаем. А про вас каждому известно: графу Реймону служите. Так что, видать, придется смыться ненадолго. Чтоб подозрения не вызывать.
– Ты так великодушен…
– Совершенный, мы перед вами в долгу. Хоть я и жалею, что вас повстречал. Прошлую зиму мы бы не пережили. Обернемся быстро, теперь дороги отсюда и до Антье безопасные. Тех душегубцев, кого не удалось приструнить, истребили.
Гартнер и Кедла обменялись резкими словами, но за копье девушка не стала хвататься.
– Вы с Алазаис поаккуратнее, – предупредил брат Свечка. – Она вспыльчивая.
– Я заметил. Совершенный, если вместе пойдем, нам надо подготовиться. До завтречка подождете?
– Раз надо, так надо.
– Тогда встретимся возле моста на рассвете.
Брат Свечка кивнул и пошел успокаивать Кедлиного ослика. Бедная заезженная животина.
Кое-кто из беженцев передумал: родители Кедлы, ее кузины Гилеметта и Эскамерола, пекарь Скарре с женой. Итого семеро путников, все явно с достатком, да еще среди них три вполне миловидные женщины – две, по всему, девицы. Смогут ли Гатор и Гейс устоять? Совершенному нужно заручиться поддержкой честного тугодума Гартнера.
А может, все выйдет иначе: Кедла ведь выдала каждой кузине по нескольку острых кинжалов.
Бывшие разбойники и теперешние шпионы ждали в условленном месте – и хоть и на плохоньких лошадках, но верхами.
– А чего вдруг народу столько? – удивился Гатор.
– Передумали, – отозвался брат Свечка.
– Ну, вроде их не так много. Все еретики?
– Точно. Но я единственный не сражаюсь.
– Старики да дети.
– Можешь послать нас подальше.
– Могу, но тогда ведь у меня повода не будет увидеться со своими, так выходит? А это еще что?
На мосту через Лаур поднялась суматоха. Кто-то что-то радостно выкрикивал, многие просто вопили. На мятеж не похоже.
– Мы готовы отправляться, но можно сначала выяснить, что стряслось, – предложил брат Свечка. – Вдруг это и нас касается.
– Вы там ничего не выкинули? – нахмурился Гатор. – Гарнизон за вами не гонится?
Из ворот Белого Города выбегали люди, а ведь там по-прежнему квартирует навайский гарнизон.
– Мы ничего не выкидывали. Разве что за утро Конгрегация успела захватить власть.
– Значит, новости какие-то. Важные, поди, – кивнул Гатор и махнул Гейсу: мол, езжай разведай.
Остальные медленно тронулись в путь.
– Опасное будет путешествие? – спросил Раульт Арчимбо, который страшно волновался за внуков.
– Пока близко к Антье не подойдем, все должно быть спокойно, – откликнулся Гатор. – Тех разбойников, которые к графу Реймону примкнуть не хотят, он истребляет. Жестоко. Ему важнее лиходеев приструнить, чем главнокомандующего задирать. Но вот рядом с Антье можем нарваться на патриарший патруль, тогда жди беды.
– Новый-то главнокомандующий вроде не так усердствует, как старый, – заметил Арчимбо.
– Есть такое дело, – согласился Гатор. – Больно уж ему патриарх мешает. Надавал кучу неумех да еще тех, у кого свое на уме. И ничего-то главнокомандующий поделать не может, как бы ни старался, потому как вечно кто-то сердится и требует, чтоб он сделал иначе.
