– Но ты мала еще.
– Мне уже почти пятнадцать. Ты сам чем занимался, когда тебе было пятнадцать?
Сам он был в походе с ша-луг. Далеко не в первом. Но это другая история. А вот что сказать Лиле, Хект так и не нашелся. Разве только то, что она девочка.
– Ты слишком за нас волнуешься. Может, за Анну и стоит, у нее жизнь была безопасная, и она не верит, что на свете есть по-настоящему гадкие люди.
На этом храбрость у Лилы иссякла, и больше она взгляд на Пайпера не поднимала. Хект снова поразился, какая девочка бледная – точно привидение.
– Лила, я не могу не волноваться. Я сделал тебя частью своей семьи, но самого меня никогда нет рядом.
– Когда ты волнуешься, мне стыдно. Я этого не заслуживаю. Очень стараюсь, но все время боюсь все потерять и вернуться к тому, чем я была.
Пайпер понял, зачем Фебруарен взял Лилу с собой: она отчаянно нуждалась в том, чтобы ее переубедили и ободрили.
– Не дай прошлому на себя влиять. Ты делала то, что пришлось. Но это закончилось. Теперь ты можешь стать такой, какой сама захочешь.
Он чувствовал, как она уязвима. Девочке необходимо было знать, что она кому-то нужна. Знать, что ей доверяют, что ее простили. И тогда, быть может, она сама себя простит за то, что побывала в аду и вернулась. Поверит, что достойна жить, что ее жизнь чего-то стоит, а душа не проклята.
После ободряющих слов Хекту захотелось обнять Лилу, но он побоялся. Обнять можно Вэли: вот она все истолковала бы правильно, ведь у нее не было страшного опыта Лилы.
Они проговорили дольше, чем говорили с того самого момента, как он отослал ее в Брот.
Пайпер передал девочке послание для Анны: быть может, вскоре им удастся увидеться.
Заныло левое запястье.
– Теперь иди. Вот-вот стрясется беда.
– Да, я чувствую. Спасибо, отец.
И тогда Хект все-таки ее обнял – буквально на мгновение, осторожно и одной рукой.
Лила крутанулась на месте и исчезла.
Хект почесал запястье. Судя по всему, по его душу явилось серьезное Орудие.
Виллу защищали обычные охранные амулеты, вдобавок свои амулеты установило еще и Войско Праведных и телохранители Катрин (эти были сильнее прочих), но внутрь ломилась могучая и злобная тварь. Она искала слабые места.
Ее сопровождали дюжины Орудий помельче.
Прорваться им не удалось, но и Хекту не удалось толком поспать.
После завтрака, выслушав утренние отчеты, он вызвал Кейта Рука и отправился на охоту.
Орудие (все-таки не совсем богон) впало в отчаяние от того, с какой легкостью Убийце Богов удалось разыскать лисью нору, в которой оно спряталось от солнца. Но отчаиваться ему оставалось недолго.
На следующую ночь явилось еще больше созданий – маленьких и напуганных. Опытные воины, которые обучились премудростям своего ремесла еще в Коннеке, ловили и изничтожали тварей помельче где могли и попутно при любой возможности учили менее опытных товарищей. Это знание потом, возможно, спасет кому-то жизнь.
Хект изо всех сил старался запутать врага. Он знал: несмотря на все его ловушки, вести дойдут до Безмятежного. Ночные твари подобны комарам: сколько ни прихлопнешь, обязательно прилетят еще.
Кловен Фебруарен не вернулся ни через два дня, ни позже. Зато вернулась Лила: на третий вечер после прибытия Войска Праведных в поместье Бруглиони она возникла за ширмой, которую Хект установил по совету Герис. Лила была сообразительной девочкой и подумала о ширме, но явилась прямо посреди совещания. На виллу только что приехал Хаган Брокк в сопровождении нескольких сотен Праведных и имперцев из-за Верского моря. На совещании присутствовали также Титус Консент и Ривадемар Вирконделет – делали заметки.
Лила вышла из-за ширмы и только потом осознала свою промашку.
Консент разинул рот. Вирконделет вскочил, он девочку не знал и поэтому сразу предположил самое дурное: Предводитель любит тощих малолетних девиц.
На лице Брокка отразилось удивление.
Лила в ужасе остановилась.
– Лила, мы тут делами заняты, – нашелся Хект. – Иди в другую комнату и подожди, пока не закончим.
Девчонка соображала быстро. В жизни смекалка не раз ее выручала.
– Да, отец.
Умная девочка. Выкрутилась. Да еще Титус ее знает и сможет засвидетельствовать, чтобы сплетники не слишком разошлись. Хотя бы некоторые.
– А дела у нас такие, – продолжил совещание Хект. – Надо решить, как лучше использовать наше новое преимущество. Боюсь, императрица потребует в очередной раз продемонстрировать силу. Она не понимает, что победу в Сумрачных горах нам не повторить.
– Сотвори им чудо один раз, так они решат, что тебе это пару пустяков, – стоит только приказать, – проворчал Брокк.
39
Харулк, охваченный болью
На Ветроходца обрушивалась беда за бедой. Медленно и неотвратимо Орудие увязало в настоящем, хотя пока у него оставалась способность заглядывать в будущее. Разные варианты развития событий в этом самом будущем не предвещали ничего хорошего.
Все труднее становилось Харулку воспринимать как единое целое этот мир и просторы Ночи. Его собратья, ненавистные собратья, не могли вернуться. Воскресению мешала даже не совокупная злоба захватчиков, но равнодушие людей и оскудевающая сила Кладезей жизни.
Семена, пролежав в земле многие годы, проросли, но проклюнувшиеся из них Орудия попали в мир, где царила жесточайшая засуха.
Впервые с самых незапамятных времен, впервые за все свое существование Харулк познал чувства, не связанные с вожделением, голодом, гневом и ненавистью. Ветроходец потратил тайный запас сил на создание Крепночь-Избранника, но его сокрушило, как таракана, жалкое подобие Орудия. И Ветроходец познал отчаяние. И страх.
Впервые за многие тысячелетия, если даже не эпохи, Харулк Ветроходец допустил мысль о том, что вселенскую сущность, известную всем и ему самому под именем Харулк Ветроходец, может настичь окончательный и бесповоротный конец.
Если бы только наконец закончилось лето.
40
Альтен-Вайнберг, наследная принцесса
Волею обстоятельств императорский скипетр снова оказался в руках Элспет. Катрин, которую теперь исподтишка звали Безумной Императрицей, была далеко – воевала на своей личной войне со своим личным войском.
О гибели Джейма Элспет узнала по дороге из Глимпца в Альтен-Вайнберг. Она сразу же поняла, что Катрин не поступит благоразумно.
Так думали и все остальные.
По возвращении в столицу Элспет тут же принялись обихаживать всевозможные вельможи и рыцари, которым не терпелось получить разрешение отправиться в Фиральдию. Пробротские дружки Катрин вели себя тише воды ниже травы. Повсюду противники патриарха заявляли о себе и деловито готовились к тому, чего ждали еще со времен правления Йоханнеса.
