В вечном городе воцарился относительный мир. Изредка тут и там еще происходили стычки, но обошлось без серьезного кровопролития. Хект был занят тем, что встречался со всеми желающими. Видимо, тем же самым был занят в Кройсе и Безмятежный.
Пришли хорошие новости. Титус нашел своих домочадцев целыми и невредимыми, да к тому же в первый раз увидел самого младшего сына. К тому же семья Нои наконец простила ее за то, что она вслед за мужем предала веру предков, и приняла дочь обратно.
Хект всегда сомневался в искренности Консентова обращения и потому сразу поверил, что и Ноя слукавила.
Не важно. Пайпер радовался за Титуса.
Среди прочих по душу Предводителя явился Аддам Хоф, командовавший в Кастелле. Его весьма интересовали планы имперцев на будущий священный поход.
– Ответ прост: если не случится катастрофы и хватит денег, двинемся следующим летом, – уверил его Хект.
Хоф усмехнулся:
– Поймайте этого шельмеца Донето и подвесьте за ноги. Пусть заплатит. У него уже небось полны сундуки взяток.
Дело обстояло несколько иначе. Некоторые принципаты отвернулись от Безмятежного именно потому, что он так и не расплатился с ними за голосование во время выборов.
– Возможно, сейчас у него не так хорошо с деньгами. С тех пор как Катрин сменила курс, из империи средства ему не поступают.
– Вытрясите из него все.
– Прекрасная мысль. Но проще сказать, чем сделать: он ведь окопался в Кройсе.
Где-то в отдалении прогремело с полдюжины фальконетов. Возможно, это орудия на берегу Терагая обстреливали Кройс. Хотя тут скорее речь шла о том, чтобы нагнать страху, серьезный ущерб такими снарядами не нанесешь.
– Существуют подземные ходы под рекой, – заметил Хоф.
– И Безмятежному об этом прекрасно известно.
– Думаете, там смертельная западня?
– Наверняка.
Хотя, может, и нет. Этим занимался принципат Делари, правда без особого успеха.
– Империя точно собирается устроить священный поход?
– Да.
– Хорошо. Хотя следующим летом, может, уже и поздно будет.
– Это почему?
– Пока мы здесь сражаемся друг с другом, Индала затеял объединить каифаты, чтобы самому потом устроить священный поход.
– Правда?
– Истинная правда. Вы удивлены?
– Неожиданный поворот. Ничего хорошего для нас это не сулит, но… Он рассчитывает победить Гордимера Льва и его ша-луг?
– У него нет другого выхода. Иначе он не выступил бы против Дринджера.
– Полагаю, что так.
В последние несколько лет Хект мало внимания уделял Гордимеру, Дринджеру и событиям на востоке. Неужто Лев совсем опустился?
Из Пениталя доставили приказ с подписью посла. Хекта на аудиенцию сопроводили Теренс Эрнест и десять наряженных в длинные кольчуги солдат (хотя Пайпер и сомневался, что им удалось бы предотвратить покушение).
Рана, нанесенная весной, все еще беспокоила его.
– Мой господин, я одного с вами роста и телосложения, – сказал по дороге Эрнест, – долго учился ходить как вы – будто черенок от лопаты проглотил. На улице я должен быть в вашей одежде. Тут все подуспокоилось, и у злодеев наверняка было время придумать коварный план.
– Теренс, я и сам не знаю – расцеловать вас или выбранить. Вы правы. Необходимо принять дополнительные меры предосторожности. На самом-то деле всем нам нужно, выходя на улицу, надевать кольчуги и шлемы.
– Да уж, – ехидно отозвался Эрнест.
Предводитель Войска Праведных единственный не надел шлем.
– Я сменю привычки, – пообещал Хект.
– Очень рад снова вас видеть, Предводитель, – тепло приветствовал Хекта имперский посол.
– Сказать по правде, десять дней назад я бы не поверил, что это возможно. Ваш отец превосходно себя проявил.
– Неужели? А ведь еще совсем недавно на тот свет собирался.
– Возможно, вы скоро его увидите – совсем другой человек. Итак, чем обязан?
– Она хочет вас видеть. Настроение у нее дурное – вы с ней не совещаетесь, с самой битвы в Сумрачных горах не приходили для доклада.
Хект не стал спорить. Все правда. Если бы так повели себя по отношению к нему Консент, Вирконделет или Седлако, он бы им показал, но…
Даже осознавая это, Пайпер все равно досадовал на недовольство своей повелительницы.
Посол проводил его в огромную тихую комнату, где ждала императрица, но сначала пришлось подождать – так она напоминала, кто здесь слуга, а кто хозяин.
Хекту еще не удалось свыкнуться с мыслью, что императрица всегда будет стоять у него за спиной, а не наблюдать со стороны, как делали патриархи, когда он был главнокомандующим.
Дверь открылась, и Хекта окутал аромат крепкого кофе. Он жадно потянул носом. Кофе – хороший знак.
С другой стороны… Слуг в комнате не было, телохранителей и придворных дам тоже. Хект вошел в комнату один, Баярд ва Стил-Паттер остался в коридоре.
Катрин Идж, одурманенная кафом или спиртным, становилась рабой своих желаний и неуверенности. Она была совершенно нагая и еще больше исхудала по сравнению с прошлым разом. Тело императрицы покрывали синяки. Неужели ее кто-то бьет?
– Какого?..
– Предводитель, вы знаете, что должны сделать.
Язык у Катрин заплетался. Точно пила! А сильный аромат кофе не мог заглушить запах кафа. Видимо, она и пила, и курила, доводя себя до нынешнего состояния. Значит, давно уже придумала план.
Катрин встала на четвереньки и опустила правую щеку на сложенные ладони.
– Ваша светлость… Вы недоедаете. И эти синяки. Неужели кто-то?.. – протянул Хект.
Он хотел отказаться, но, проведя год на имперской службе, слишком хорошо знал ее, себя и то, что им обоим было нужно.
– Не обращайте внимания. Синяки – дело моих рук. Хотела покарать плоть за низменные желания, но плоть моя оказалась сильнее меня. Иди сюда. Засади мне!
Хекта охватили ужас и отвращение, но одновременно и возбуждение. Эта женщина вела себя как похотливая кошка и совсем не представлялась соблазнительной, и все же…
Без сомнения, Катрин тоже чувствовала ужас и отвращение, но, понукаемая гнездившимся внутри ее самой злом, ничего не могла с собой поделать и желала его.
– Предводитель, условия точно те же, что и раньше.
Хект сказал себе, что должен остаться на службе, должен сохранить титул Предводителя Войска Праведных, когда в Святые Земли устремятся воины следующего священного похода.
С императрицей все было совсем иначе, чем с Анной Мозиллой, но неким извращенным образом она даже больше его заводила. Еще бы – сама императрица!
