По прикидкам Хекта, Лиле было лет четырнадцать. Но уже тогда, в Сонсе, она, скорее всего, была опытной проституткой, ведь бабка еженощно продавала с аукциона ее девственность.
– Господь, Лила, тебя вознаградит. Я уверен. Итак, Вэли, кто же ты на самом деле? Дочь Малюткиной родственницы с Артесипеи? Сначала старуха говорила нечто подобное. Но потом заявила, что тебя в бордель продали.
– Бабка никогда не рассказывала всей правды, – сказала Лила. – Не могла. Даже самой себе не признавалась.
Да, подумал Хект, чтобы преуспеть в таком жестоком ремесле, женщине нужно научиться искусно врать самой себе.
– Больше я ничего не помню, отец. Слишком мала была, когда попала в «Десять галеонов».
Упорствовать Хект не стал. Дело того не стоило. Пусть девчонка будет тем, кем сама захочет. Анна ее наставит на путь истинный.
Хект взял себе еще одну колбаску и подмигнул с тревогой взиравшей на него Вэли. Та аж подпрыгнула.
– Лила, а у тебя как дела?
Старшая девочка удивилась вопросу.
– Хорошо. Учитывая обстоятельства. Вовсю наслаждаюсь временным затишьем.
Теперь пришел черед Хекта удивляться: не тому, что Лила не чувствует себя в безопасности, а тому, что в столь юном возрасте у нее уже сложился такой мрачный взгляд на жизнь. Ей и вправду здорово досталось.
– Здесь твой дом. И так будет, пока ты сама этого хочешь. Теперь ты член семьи.
Только очень хрупкой семьи, которая может разрушиться из-за малейших политических неурядиц.
– Послушайте все, – обратился к домочадцам Хект. – Жизнь – штука непредсказуемая. Моя в особенности. Обычно ведь у людей из-под ног не вылезают гигантские черви. Если со мной когда-нибудь что-нибудь случится, вы все, услышав об этом, немедля должны отправиться в дом к принципату Делари.
– Почему?
– Что ты имеешь в виду, Анна?
– Почему нам там будет безопаснее, чем здесь?
– Потому что это Муньеро Делари.
А еще потому, что в доме у Делари обосновался Кловен Фебруарен. Девятый Неизвестный, наверное, самый могущественный волшебник на всем западе, если не на целом свете. Хотя и умело это скрывает.
– Понимаю. Но мне невдомек, почему принципата Делари должна заботить моя судьба и судьба детей.
– Я не могу толком объяснить.
– Не можешь? Или не хочешь?
– И то и другое. Кое-что мне известно. Кое о чем я догадываюсь. И еще мне известно, как мало на самом деле я знаю. В одном уверен: покровительство принципата распространяется на всю нашу семью. Просто примите как данность и радуйтесь этой данности, как радуетесь сегодняшней хорошей погоде.
Пелла поднялся из-за стола. За завтраком он не проронил ни слова.
– Мы не можем радоваться погоде. Нам не дозволено. Есть те, кто не боится принципата Делари. – С этими словами мальчик вышел из кухни.
Спустя мгновение Хект услышал, как открывается входная дверь. Стоит наверняка сейчас на пороге, с тоской смотрит на утренний город и возмущается, что на улицу ему путь заказан.
– В жизни приходится чем-то поступаться и идти на компромисс, – пробормотал Хект. – На улицу ему нельзя, зато он сыт.
А еще выучился читать. И начал осваивать ремесло.
– Да, идти на компромисс, – согласилась Анна.
Хект задумался: а что имеет в виду она?
– Отец! – крикнул Пелла. – Там солдаты. Из патриаршей гвардии.
– А мы-то думали, уж этот день в нашем распоряжении, – вздохнула Анна.
Пелла испуганно взвизгнул, и Хект бросился к дверям с кухонным ножом в руке.
Футах в шести от застывшего на пороге Пеллы стояла Герис. Мальчик побледнел от испуга, а Герис успокаивающе подняла руки.
– Отец, она появилась из ниоткуда! Я смотрел на солдат, обернулся – а она тут. Но я же стоял в дверях, как она вошла?
– У меня пока не слишком хорошо получается, – призналась Герис. – Хотела появиться в том крытом проходе между домами напротив, но помешало воспоминание об этой комнате.
За спиной у Хекта, разинув рты от изумления, столпились Анна и девочки. Анна с подозрением взглянула на него: было очевидно, что он догадался, каким именно образом Герис попала в дом.
– Ты появилась здесь намеренно? – спросил Хект.
– Дедушка хотел тебе передать, что это действительно солдаты из патриаршей гвардии.
Хект и не сомневался. Пока. Но засомневался бы, увидев незнакомые лица.
– Что-то стряслось?
– У Бонифация дела совсем скверно. Хочет тебя видеть.
Видимо, Делари рассказал об этом Кловен Фебруарен.
– Понимаю.
– А еще мне велено передать, что всем вам сегодня вечером нужно приехать к нам в особняк. – Герис посмотрела Хекту прямо в глаза. – Пайпер, это очень важно.
– Желание старика для меня закон.
– И другого старика тоже.
Солдаты из патриаршей гвардии добрались до дома Анны и выстроились у крыльца. К дверям подошел десятник, в руке он держал кошель с посланием.
– Отец, – позвал Пелла.
Написанное нетвердой рукой письмо было коротким. Главнокомандующему надлежало воздать последние почести патриарху Бонифацию VII.
– На этот раз, мой господин, дело дрянь, – сообщил десятник. – Долго не протянет. Так все говорят. Перед смертью хочет вас увидеть.
– Понимаю, – сказал Хект, хотя не понимал ничего. – Анна, возможно, тебе с детьми лучше прямо сейчас отправиться к Делари.
Особняк, конечно, не крепость, но там будет безопаснее, если после смерти Бонифация начнутся беспорядки. Пайпер решил немедленно отправить туда и своих людей.
Он хотел спросить Герис, можно ли Анне с детьми поехать прямо сейчас…
– Просто повернулась и исчезла, – сказала, вытаращив от изумления глаза, Вэли. – Как она это сделала?
– Что это было? – спросила Анна. – Ладно, не важно. Понимаю, надо ехать. Будем надеяться, в наше отсутствие дом не обнесут.
– Не волнуйся, за домом присмотрят. И я пошлю кого-нибудь из своих. Десятник, я только оденусь подобающим образом, и сразу отправимся.
Восьмидесятилетний Хьюго Монгоз казался даже старше, чем был.
– Вон! – проскрипел он. – Все вон!
Патриарх успел заранее договориться с гвардейцами: они тут же вытолкали из комнаты лекарей, прихлебателей и прочую свиту, не слишком церемонясь с недовольными.
– Ты пришел вовремя, – поприветствовал Хекта Бонифаций.
– А вы настоящий упрямец.
– Не позволю, чтобы моя церковь угодила в руки тех, кто озабочен лишь наживой и собственным величием.
