– Ты теперь тесно связан с Муньеро Делари. Мне любопытно, как именно. И еще любопытно, что происходит у него в особняке.
– Думаете, я вам расскажу? Я принципату Делари многим обязан.
– Понимаю. Он взялся тебя поддерживать после смерти Грейда Дрокера. Хотя непонятно, почему Дрокер так тобой заинтересовался. Я слыхал, в том особняке прячется и другой злодей – некий Кловен Фебруарен, называющий себя Девятым Неизвестным. Но Кловен Фебруарен вроде бы умер, когда меня еще на свете не было.
– Вы, наверное, говорите о том старике, которого обнаружили в доме у принципата в комнате, где уже много лет никто не жил. Он утверждает, что приходится принципату дедом. Мне о нем мало известно. Почти всегда где-то ходит, а когда возвращается в особняк, занят в основном проказами. Принципату он не по душе. Делари, кажется, хочет, чтобы старик убрался из дома. Думаю, принципат его боится.
Хект вспомнил, что Делари велел ему ничего добровольно Донето не рассказывать. Быть может, в воздухе что-то распылили? Нечто, развязывающее язык?
– О господи!
– Что такое?
– Живот. Пресветлейший Аарон!
Хект ухватился за живот и пустил ветры вдвое сильнее, чем раньше. Зловоние получилось хуже прежнего. Через мгновение оно достигло и Безмятежного, и тот позабыл о своем гневе. Хект снова пукнул.
– Давно началось? – поинтересовался патриарх.
– Так сильно еще не бывало, ваше святейшество.
Хекта настигла очередная колика. Если в воздухе что-то такое и было, все заглушило зловоние.
Патриарх принялся выкрикивать приказы:
– Проветрить зал! Принести свечи и факелы! Да сделайте хоть что-нибудь!
Ничего не помогало. Становилось только хуже. Безмятежный собирался запугать своего бывшего главнокомандующего, но отвлекся. Хекту тоже пришлось несладко, и в конце концов он взмолился:
– Простите, ваше святейшество, можно, я пойду? Пожалуйста. Со мной что-то не так. Нужно найти лекаря. – Он снова попытался сдержаться, и снова безуспешно, зато сумел изобразить на лице подозрительность. – Что вы со мной сделали?
За громким залпом последовала череда послабее. Свечи и факелы не помогали избавиться от вони. Патриарх сердито велел вывести Пайпера Хекта из Кройса и проворчал, что побеседует с ним позже. Хекту становилось все хуже, но Безмятежный отрицал свою причастность к его страданиям.
Охрана патриарха своему хозяину явно не поверила.
Когда Пайпер добрался до южного берега Терагая, живот почти отпустило. Дрожа, он уселся на каменную скамью возле Мемориума и принялся оглядывать тысячи памятников, воздвигнутых в честь побед и героев древности. Пайпер пытался не терять бдительности, но собственные затихающие мучения его отвлекали.
Он даже не заметил, как Герис подошла и села рядом с ним на скамью.
– Пайпер, получилось гораздо сильнее, чем рассчитывал дедушка.
– Хм?
– Я все видела. Подобралась совсем близко – насколько было возможно, чтобы не угодить в переплетение заклинаний. Предполагалось, что ты просто тихо, но мощно пустишь ветры.
– Ты была во дворце?
– Конечно.
– Они узнают. Донето – самый могущественный волшебник в коллегии.
– Мы и хотели, чтоб он узнал, что нечто пробралось во дворец вместе с тобой и с тобой же ушло. Тебя охраняет некое Орудие. Другого объяснения искать не будут. Мы просто добавляем достоверности тому, о чем они и так уже подозревают.
Хект снова испортил воздух, но вонь отнесло ветерком.
– И что же я там такое учинил?
– Пронес в Кройс теней-шпионов. Внутри себя. Так что о контрабанде никто и не узнал. Дедушка поступил очень умно.
– Ага. Ладно. А разве следует нам здесь разговаривать?
– Солнце сейчас высоко и светит ярко. Хотя… Может, и не следует. Может, кто-нибудь и заинтересуется, что мы делаем вместе.
– Правда? – (Герис мало кто знал, но, если ее заметят рядом с ним, кто-нибудь обязательно начнет разнюхивать.) – Безмятежный на самом деле хотел разузнать о принципате, о том, как мы связаны, и о Кловене Фебруарене. Из-за пущенных мною ветров от вопросов удалось уклониться.
– Это пока, – сказала Герис и рассмеялась, немало удивив при этом Хекта, – раньше особой смешливости он за ней не замечал. – Патриарх может приставить к тебе соглядатаев и подловить тебя в более подходящий момент. – Она снова хихикнула. – Я стояла за гобеленом футах в пятидесяти от того зала для аудиенций, когда вы все выбежали оттуда. Чуть не задохнулась. Расскажу дедушке, какое мощное оружие он изобрел.
– Если захочет им воспользоваться, пусть скормит эти грибы тем, кого потерять не жалко, – огрызнулся Хект и издал громкий звук. – Больно было очень, и, кажется, опять начинается.
– Ой! Тогда пошли. Тебе же все равно нужно в особняк. Надо вернуть на место амулет. Лучше лишний раз не подставляться.
Хект снова пукнул, но уже не так сильно. Он оглядел Мемориум и набережную и заметил нескольких зевак. Близко подобраться незамеченным здесь было невозможно.
– Если наше с тобой свидание кого-то и встревожило, то вести о нем уже в пути. – Пайпер бросил еще один взгляд на Мемориум. – Я бы лучше вокруг обошел, скверные тут творятся вещи.
По пути он рассказал Герис о том, как угодил в Мемориуме в засаду и его чуть не подстрелил лучник, а еще о том, как приходилось биться тут с кальзирскими пиратами.
– Если Девятый Неизвестный хотя бы в половине случаев не врет, что сомнительно, тебе должно быть не по себе не только здесь: он тогда постоянно тебя спасал.
– Теперь все изменилось. Я больше не на службе.
Принципат Делари расспрашивал Хекта о патриаршей аудиенции в два раза дольше, чем длилась сама аудиенция. Старик был весьма горд тем, что ему удалось заслать в Кройс шпионов.
– Пожалуй, тебе стоит уехать из Брота, пока Безмятежный снова тебя не вызвал, – заметил он под конец. – Нет тебя – некого и расспрашивать.
– Наверное, вы правы. Хотя буду скучать по нашим занятиям с Моделью.
– Слышу в твоем голосе ехидство.
– Простите. Но я уже правда почти усвоил, как с ее помощью общаться.
– Есть у меня один вариант. Герис, там еще кофе остался?
– Остался, дедушка. Но скоро придется искать контрабандистов. Зерна почти закончились.
– Скажи Туркину. Он знает одного типа, который знает еще одного типа, который знает, где достать кофейные зерна. Так и поступим.
Люди Хекта начали появляться в первые же несколько часов после того, как он объявил о своих намерениях и о том, что надеется перебраться через Джагские горы до наступления холодов. Имперский посол предоставил им место для штаба в Пенитале, и те, у кого не было в Броте дома, переехали туда и трудились теперь по восемнадцать часов в сутки, отрабатывая жилье и кормежку.
