– Я, командир, – сказал Хаган Брокк, он тоже был ранен, но не слишком серьезно.
– Благодарю. Стрела у вас?
– Сломана, но у меня.
– Прекрасно, мне нужен наконечник. На память. Святой отец, бога ради! Я ж не хрустальный. Остался цел, хотя стрела угодила мне в… Ой! А вот так больно. Пленники что-нибудь рассказали?
– Пока нет, но расскажут, – пообещал Титус.
– Не пытать. Пусть сидят в одиночках в темноте и сами себя доканывают, воображая последствия. Клэй, спокойно! Он просто делает свое дело.
В дверь постучался младший офицер, и Седлако его впустил. Офицер доложил о ситуации и заодно своими глазами увидел, что Хекта лечит священник.
– Прекрасная мысль, Клэй, – похвалил Пайпер, когда юноша вышел. – Надо пресечь самые дикие слухи. Что он сказал?
– Дежурные с первого этажа спрашивают, что отвечать тем, кто осаждает их в надежде услышать новости. Императрица и наследная принцесса особенно интересуются.
– Если еще не начали записывать тех, кто спрашивает, – займитесь. Очень полезно узнать, кого волнует мое здоровье. Святой отец, долго еще?
– Несколько минут, мой господин. Потом наложу повязку и обездвижу вашу левую руку.
– А от боли у вас что-нибудь есть? Я начинаю ее ощущать.
– Я порекомендовал бы не двигаться. Будете сидеть тихо и не напрягаться, боль останется вполне терпимой. В противном случае пожинайте плоды.
Хект открыл было рот, чтобы огрызнуться, но тут боль ударила как раз туда, куда угодила стрела.
– Пусть природа залечит рану. Ваши люди справятся и без вас. Не послушаетесь моего совета – пеняйте на себя. Если рану беспокоить, она не заживет как следует и в конце концов вы потеряете руку.
– Значит, может и зажить?
– Если не будете мешать. Я сделал все, чтобы она зажила.
Священник медленно перебинтовал Хекта, чтобы остальные видели, как он это делает: повязку ведь придется менять.
Но когда целитель хотел примотать больную руку к туловищу, Хект возразил:
– Погодите, сначала мне нужно одеться.
– Что-что?
– Нужно выйти и показаться всем: кое-кого приободрить и кое-кого огорчить.
– То есть вы уже пренебрегаете моим советом?
– Только один раз. Дело важное.
– Прекрасно. И в следующий раз тоже будет важное дело? Слава богу, расплачиваться за эти важные дела придется не брату Рольфу Торопыге, хотя он, несомненно, еще наслушается жалоб: рука, мол, отнялась.
Помогать Хекту одеться целитель наотрез отказался.
– Святой отец, я лично прослежу, чтобы такого больше не повторилось, – пообещал Титус.
Когда Консент вдевал Хектову руку в рукав, тот не сумел сдержать стон. Рубашку Титус нашел свежую.
– Потом можно будет срезать ее с меня.
Хаган Брокк показал Хекту окровавленную кольчугу, которую пробила стрела.
– Наденьте и ее, я велю почистить.
– Обойдусь. Слишком тяжелая – не справлюсь. Господа, меня одолевает сон. – Пайпер оглядел кольчугу. – Стрелу-то она не остановила?
– Наконечник был специальный, для доспехов. Такими стреляют с небольшого расстояния. Лучники с длинными луками ими обычно не пользуются.
Через несколько минут Хект закончил облачаться, и Рольф обездвижил его руку.
– Что теперь? – спросил Титус. – Собрать солдат? Вы же сказали целителю, что дело важное.
– Титус… – Пайпер Хект вдруг осознал, что сам себя презирает. – Нет. Мне нужно вздремнуть. Придется это признать. Я не в состоянии. Найди надежного человека, чтобы за мной присмотрел. А вы все возвращайтесь к работе. У нас осталось всего шесть месяцев…
Проспал он четырнадцать часов и, если верить Титусу, постоянно просыпался.
– Я разговариваю во сне?
– Нет, старательно молчите.
Судя по тону, Консент пытался его выспросить.
– Что там у нас? Конец света не настал, пока я тут валялся?
– Вроде и без вас все идет как идет.
– Как и должно быть?
– Когда стало известно, что вы живы, все вернулось в обычное русло. – Сам Титус, похоже, еще испытывал некоторые сомнения. – Императрица и наследная принцесса хотят увидеть вас своими глазами – боятся, что мы, не желая вылететь со службы, скрываем вашу кончину. Кстати говоря, из казны уже пришли деньги.
– Встречусь с Катрин, как только смогу. И пусть аудиенция будет короткой. Если она сама, конечно, сюда не явится, хотя я и тогда долго разговаривать не смогу. Сколько я бодрствовал? Кажется, недолго, но вот уже опять хочу спать.
Может, подчиненные для его же блага подсыпали ему дурману?
– Пришло письмо от Бюля Смоленса. Он уже едет, но задержится из-за холодов, – рассказал Титус. – Мои шпионы доложили, что, когда он объявил об отставке главнокомандующему Горту, меж ними приключилась серьезная склока.
– Плохо.
Быть может, просто разыграли представление?
– Горт воспринял отставку Смоленса как личное оскорбление и не желал ничего слышать, хотя тот объяснил, что не может служить Безмятежному.
– Тоже плохо.
– Да, если учесть, сколько опытных бойцов покидает патриаршее войско. Они уже бывали в Коннеке и возвращаться туда не желают. Коннек не заслуживает того, что уготовил ему Безмятежный.
Хект с трудом кивнул и что-то проворчал.
– Вероятно, вашему другу эта задачка не по зубам.
– Ничем хорошим это не закончится – ни для него, ни для Безмятежного, ни для церкви, ни для Коннека.
Хект не сомневался, что озлобленный Горт и Безмятежный могут намеренно учинить резню вроде той, что случайно произошла в Антье во время одного из первых патриарших походов в Коннек.
– Пайпер, в Коннеке вообще ничего не может закончиться ничем хорошим. Король Регард оставил под Кауреном войска. Для осады народу у них маловато, зато они терзают окрестные края и отравляют жизнь горожанам. Дирецийские владыки страшно злятся. Король Питер пригрозил Регарду и патриарху: пусть убираются восвояси или пеняют на себя. Он уже заключил перемирие с уцелевшими праманскими князьями. Те рады выиграть время и зализать раны после разгрома у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас. Дирецийские принципаты выражают в коллегии свое недовольство. Безмятежный растерял почти всех тамошних сторонников. Принципаты решили, что избрание Бронта Донето – большая ошибка.
– Занятные времена. Ладно, я пошел спать. Очень неприятно это признавать, но мне понадобится нянька, пока я окончательно не выздоровел.
– Императорский кортеж уже вернулся в город – наверняка и шлюхи успели подтянуться.
