Хекту страшно захотелось, чтобы их в этот момент подслушивал Девятый Неизвестный, а еще лучше – принципат Делари. Муньеро Делари иногда так ловко вставлял Бронту Донето палки в колеса.
Быть может, тут-то и кроются причины их размолвки в катакомбах.
– Дай человеку повод и оправдание, мигом проявится его истинная природа, – пробормотал себе под нос Консент.
– Я услышал, как монахи из Конгрегации обсуждают планы на весну, и решил уехать, – продолжал Смоленс. – Хотел рассказать главнокомандующему, но он и слушать не стал. После оставаться я уже не мог.
– Подробности мы обсудим в более уединенном месте, – прервал его Хект. – Добро пожаловать назад.
– У вас найдется для меня работа?
– Я же говорил, что найдется. Только не та, что была у вас раньше. Ваши прошлые обязанности поделили между собой Хаган, Клэй и Титус. Хагану досталось все самое трудное. Вы будете отвечать за порядок в городе. У нас слишком много солдат, а следить, чтобы они не угодили в неприятности, некому. Пока серьезных затруднений не возникало, но так продолжаться не может. Хочу предотвратить грядущие неприятности. Возьмите в помощь пятерых сержантов поздоровее. Проявите твердость, честность, такт, никаких поблажек нашим в сравнении с местными и наоборот. Никакой ерунды не слушайте. Вы подчиняетесь только мне, а я подчиняюсь только императрице. – (Если их все же подслушивают, пусть слышат.) – Раскопаете что-нибудь серьезное – дайте знать. Императрица только и ждет повода кое-кого тут приструнить.
Предводитель Войска Праведных даже не помнил, когда чувствовал такую неловкость, хотя наследная принцесса и пыталась сгладить ситуацию. На встрече присутствовали фрейлины, поэтому ни о каком непристойном поведении не могло быть и речи. Элспет и Пайпер сидели друг напротив друга за отполированным столом из какой-то редкой темной древесины, и Хекта эта вынужденная преграда чуть успокаивала.
Он пришел, чтобы подробно обсудить серьезные дела, касающиеся священного похода Катрин. Следовало оценить будущие затраты. Возможно, летом придется отправить квартирмейстеров для разведки маршрутов; еще следовало известить послов о необходимости срочных переговоров о праве прохода войск. Особенно важно было договориться с Восточной Империей: войскам Катрин предстояло идти по суше, ведь столько народу на кораблях перевезти не получится. Корабли тем не менее надлежало нанять, чтобы перевозить припасы и снаряжение, которые нельзя купить по дороге или взять с собой. Припасы и снаряжение тоже пора закупать, поскольку на это всегда уходит много времени, да еще пока это все перевезут в удобные гавани.
И так далее и тому подобное.
Такая кампания – совсем не пустяковое дело.
– Нужно как-то заставить всех соблюдать дисциплину, – с трудом выговорил Хект, чувствуя, как перехватило горло. – Нельзя допустить, чтобы герцоги и бароны со своими людьми по дороге отставали от войска и занимались грабежом. Монестахиус Делину, в отличие от Анастархиуса, вовсе не слабак.
Монестахиус правил Восточной Империей, а Анастархиус был императором восемьдесят лет назад, когда в последний раз армия чалдарян отправилась по суше в Святые Земли.
Тот священный поход завершился хаосом: слишком много гордых королей и слишком много отчаявшихся бедняков двинулись тогда в путь. Никто его толком не возглавлял, никто к нему не готовился и не составлял подробного плана.
Начиналось все, как водится, за здравие, то есть с самых прекрасных идей, а закончилось за упокой, причем последние отряды тогда еще не успели выступить из Граальской Империи. Богатые вельможи, ехавшие в авангарде, по пути скупали у местных всю еду, а за ними шли бедняки, которым тоже нужно было есть. Начались грабежи. Армия двигалась медленно – всего по несколько миль в день, за ней тянулся след шириной миль в тридцать из разграбленных деревень, разорения и упадка. В Восточной Империи они уничтожали целые города, в которых жили точно такие же добрые чалдаряне, точно так же желавшие избавления Святых Земель из-под власти неверных.
– Мы рассчитываем, что у вас получится лучше, чем в тот раз, – сказала наследная принцесса сдавленным голосом; ее руки постоянно двигались, хотя иногда она все же замечала это и заставляла себя успокоиться. – Слышала, вам удалось отыскать Альгреса Дриера.
Дриер, в общем-то, ни от кого и не прятался.
– Да, я привел его с собой. Хочу, чтобы вы снова сделали его главой своих телохранителей. Если он оградит вас от опасности, мне будет спокойнее.
К тому же, если браунскнехт станет служить Элспет, близко к средоточию власти окажется обязанный Хекту человек. Дриер ведь перед Хектом в долгу.
– Насчет главы телохранителей не уверена, но я действительно должница капитана Дриера. Я погубила его карьеру.
– Неужели?
На лице принцессы промелькнул гнев, но она быстро взяла себя в руки.
– Я больше не та девчонка. По-прежнему своевольна, но не желаю вместе с собой подставлять и других.
– Рад слышать. Благосостояние миллионов людей зависит…
– Да. – Элспет смерила его внимательным взглядом, словно бы оценивая, потом наклонилась и тихим голосом проговорила: – У моей сестры не все идет гладко.
Хект видел, что она боится, и страх этот подстегнула его фраза о миллионах людей.
– В чем дело?
– Точно не знаю. Всё замалчивают. Почти никого из ее приближенных не выпускают из Игольчатой башни, а те, кого выпускают, ничего не говорят, но с каждым днем становятся все мрачнее. Ясно одно: ребенок еще не родился. Иначе мы бы уже узнали.
– Понимаю.
– Если ее расстраивают, сестра становится очень взбалмошной. Этим можно объяснить мрачное настроение фрейлин: они первые чувствуют на себе ее гнев. – Элспет рассказала Хекту о своем зимнем изгнании. – Если бы не Феррис Ренфрау, я умерла бы от голода и холода. И все это вовсе не из-за злобного нрава Катрин, вернее, не совсем из-за него. Из-за ее гнева я попала туда, но, когда гнев утих, она просто про меня забыла. – Принцесса еще больше понизила голос: – Предводитель, моя сестра не совсем в своем уме. Когда ее настигает разочарование, все становится гораздо хуже.
Хект оглянулся по сторонам. Но повернулся слишком резко, и рана тут же дала о себе знать.
– Вам больно? – испуганно спросила Элспет.
– Слишком много двигаюсь, мне еще нельзя. Целители сказали: боль – хороший учитель, но я не уверен. Если не больно, просто не обращаю внимания. Насколько вы доверяете своим дамам?
Не зря ведь Элспет почти шепчет.
– Они закроют глаза на какой-нибудь опрометчивый поступок, – с робким вызовом отозвалась принцесса, – но не на политические дела. У них ведь есть мужья и любовники.
Стараясь расслабить сведенные болью мышцы, Хект вдумался в слова Элспет. Ее фрейлины не станут сплетничать о Предводителе с принцессой, но с радостью ухватятся за любой намек, связанный с политикой? Странные все же люди.
