– Никак не могу разыскать Ферриса Ренфрау, – пожаловалась Элспет.
– Я тоже. Довольно странно, не находите?
– Странно? Не особенно. Будь вы родом отсюда, вас бы не удивляли непредсказуемые исчезновения и появления Ферриса Ренфрау. Отца это невероятно злило, но Ренфрау всегда тут, если он действительно нужен.
В последнее время Хект редко видел Герис, а Девятый Неизвестный и вовсе к нему не заглядывал. Хотя Пайпер часто общался с ними через медальон. В Броте тоже ничего не знали о местонахождении Ферриса Ренфрау. Герис со стариком утверждали, что как раз заняты его поисками.
Хекту страшно не хватало сведений.
В его распоряжении имелась, пожалуй, самая лучшая разведка – более осведомлен был разве что Ренфрау, – но Пайпер мучился оттого, что ему известно не все.
К постоянным и надежным сведениям мгновенно привыкаешь, словно к опиуму: чем больше знаешь, тем больше хочешь узнать. Утолить эту жажду невозможно.
Ничего предосудительного на встрече так и не произошло, но она все тянулась и тянулась. У Элспет каждый раз наготове был очередной вопрос. Хект рассказал ей о кое-каких своих мыслях, которыми не делился даже с Титусом. Ему не хотелось уходить. Перед расставанием Элспет предложила устраивать такие вечерние совещания регулярно, чтобы к возвращению Катрин приготовления к священному походу были в самом разгаре.
Люди Хекта трудились допоздна: строевая подготовка, тренировки с оружием, наряды. Солдаты помогали убирать снег с основных улиц и отстраивать городские укрепления, проверяли арсеналы и запасы провизии на случай осады. Эти самые запасы, как и во многих городах, которым давно не угрожала серьезная опасность, существовали разве что в воображении чиновников. Из-за этого уже разразилось несколько скандалов. Разумеется, оказалось, что в них не замешан никто из влиятельных особ, и потому наказания последовали весьма суровые.
Предводитель Войска Праведных прежде всего желал, чтобы его людей в городе постоянно видели и помнили о них. Пусть смутьяны знают: появилась новая сила, с которой необходимо считаться. И сила эта служит сестрам Идж.
Пайпер совсем не хотел становиться главой императорской гвардии, но из-за граальских политических дрязг приходилось служить императрице одновременно и щитом, и цепным псом.
Хект смирился с этим, потому что хотел возглавить священный поход, обещавший в случае успеха стать крупнейшим в истории.
Катрин вознамерилась купить себе пропуск на небеса.
Хект помнил о своих обязательствах перед разными господами и был не одним человеком, а сразу несколькими, причем его придуманный образ казался более настоящим. Он подолгу не вспоминал об Элсе Тейдже – точно так же когда-то Элс Тейдж не вспоминал о Гисорсе. Дуарнена, выдуманное детство, Розер и Тиндеман Хекты казались более реальными. Пайпер каждодневно повторял эту историю, и каждый раз она обрастала новыми подробностями.
Зима в Альтен-Вайнберге выдалась на удивление спокойной. В Джагских горах свирепствовала жуткая погода, но в столице было гораздо теплее. Никто никуда не торопился. Важные вельможи говорили Хекту, что такое спокойствие царило в Альтен-Вайнберге только в ту пору, когда могущество Йоханнеса было в самом расцвете. Все были довольны, но с появлением Катрин ситуация могла измениться.
Фрейлины оказались болтливее, чем ожидала Элспет. Все с удовольствием сплетничали о том, что между наследной принцессой и Предводителем Войска Праведных что-то есть. Пока еще ничего не произошло, но, быть может, завтра?
Некоторые курфюрсты втайне молились, чтобы что-нибудь непристойное все же случилось – желательно на глазах у свидетелей, тогда можно затеять официальное разбирательство.
Наследные права Иджей можно и опротестовать, если наследную принцессу застукают с иноземным наемником-простолюдином за какими-нибудь непотребствами.
Но на горизонте завтрашнего дня маячили вещи погаже и пострашнее. Первая неприятность обрушится на Граальскую Империю еще задолго до весенней оттепели.
22
Посланцы и раненое божество
Из самых дальних краев потянулись на восточный берег Мелкого моря толпы переселенцев, хотя идти кланам, семьям и поредевшим племенам пришлось в разгар зимы. Раненый Ветроходец отвлекся и был пока далеко. Быть может, это их единственная надежда на спасение.
Беженцам были не рады – повсюду не хватало еды, и северянам приходилось сражаться, зачастую еще отчаяннее, чем когда их понукал повелитель стужи.
В отличие от остальных, империя Тистимеда Золотого принимала переселенцев: там нужны были новые подданные, ведь Тистимед понес огромные потери в битве с Ветроходцем.
Великий владыка кипел от злости, и приближенные начали уже опасаться, что от очередного приступа гнева его хватит апоплексический удар. На империю наседали гаргарлицейцы, им удалось отвоевать несколько городов, в которых кочевники обрушили стены. Каифат Каср-аль-Зеда вел себя вызывающе – там с презрением отвергали послов и казнили купцов, уличенных в шпионаже.
Никогда еще не приходилось Тистимеду сталкиваться с подобными трудностями. Он бранил своих военачальников, словно вздорный капризный мальчишка, пока самые разумные не начали задаваться вопросом, а не пора ли выбрать преемника среди сыновей?
Но зимой оставалось лишь отдыхать и восстанавливать силы. Даже Тистимеду приходилось считаться с природой. Он смирился с реальностью и ждал.
Ему приходилось переживать испытания и раньше – в самом начале, хоть и не столь тяжелые. Единственное средство – терпение и время. Он дождется нового поколения воинов, а пока пусть поредевшие ряды восполнят бывшие враги – с северянами ведь враждовали предки почти всех его воинов.
Беженцы охотно на все соглашались: их терзал голод, а голодный человек привередничать не станет.
От южного берега восточной Андорегии откололась огромная глыба льда. Ее подмыли неукротимые приливы и отливы в проливе Ормо. В результате обнажился участок каменистого взморья, и чудовищная жаба (хотя теперь она скорее напоминала переходную форму от головастика к лягушке) вскарабкалась туда. Изнуренное божество лежало без движения, растеряв почти все силы. Так продолжалось больше месяца.
Харулк сумел выбраться из моря, но по-прежнему болтался между жизнью и смертью. Он вытягивал волшебство из воздуха, но ему едва хватало, чтобы не умереть.
В теле засели железные наконечники с примесью серебра, терзавшие его своей отравой.
У Ветроходца имелось значительное преимущество – он был огромен. Чтобы погибнуть окончательно, ему, даже в нынешних обстоятельствах, потребуется целая вечность.
Самые шустрые из мелких Орудий отрывали по кусочкам гниющую божественную плоть. Меньшие поедали большего. В срединном мире подобное случалось, но среди созданий Ночи – никогда.
Ветроходец упрямо противился гибели, но все отчетливее осознавал, в каком именно времени оказался. Он не мог двигаться, потому что все силы уходили на страшную борьбу. Частичка его сознания открылась и приняла в себя события конкретного мира и времени.
