– Удачи, Замира.
– Капитан, – окликнул Молчун, – все готово…
– Назрина! – во все горло крикнула Дракеша. – Отдать становой якорь!
– Идем на столкновение! – объявила Дельмастро. – Держитесь! Эй, на мачтах, хватайтесь покрепче.
На фок-мачте отчаянно зазвонил судовой колокол. Корабли сходились с невероятной быстротой. Локк с Жаном, присев на корточки у шканцевого трапа близ левого борта, вцепились в поручень ограждения. Локк покосился на Дракешу – та что-то отсчитывала, безмолвно шевеля губами; вглядевшись, он сообразил, что считает она не по-терински.
– Капитан, – невозмутимо начал Молчун, как будто собираясь попросить кофе, – корабль противника…
– Руль на левый борт, живо! – скомандовала Дракеша.
Молчун с помощником налегли на спицы штурвала, поворачивая рулевое колесо влево. С бака донесся треск и резкий хлопок оборванного каната; корабль вздрогнул всем корпусом и сильно накренился на правый борт, будто под порывом шквалистого ветра. У Локка мерзко засосало под ложечкой; он изо всех сил держался за поручень.
– Эй, на якоре! Руби канат!
Расстояние между «Грозным властелином» и «Ядовитой орхидеей» сократилось до сотни ярдов. Локк с ужасом ожидал, что через миг бушприт тяжелого трехмачтового корабля острым копьем вонзится в корабль Дракеши, однако же «Грозный властелин» внезапно увалился на левый борт и начал поворот.
Роданов намеренно избежал столкновения, сообразив, что Дракеша готова пожертвовать своим кораблем: «Грозный властелин», врезавшись в корпус «Ядовитой орхидеи», прочно застрял бы как раз в том месте, где Замире было удобнее всего отражать нападение противника, хотя, скорее всего, в сражении погибли бы оба корабля.
Между кораблями с громким шипением забурлили и вспенились волны, будто вода, выплеснутая на раскаленные угли. Противники, не в силах замедлить или остановить свой бег, прошли бок о бок друг с другом, разделенные лишь узким бушующим протоком. Весь мир содрогнулся; скрипели и трещали брусья, что-то скрежетало, раскачивались мачты. С марсовой площадки «Орхидеи» сорвалась дозорная и с отчаянным криком упала на палубу «Грозного властелина» – первая жертва еще не начавшейся битвы.
– Грота-гаф-трисель ставить! – выкрикнула Замира.
Марсовые на грот-мачте с неловкой поспешностью, словно забыв о выучке, разобрали снасти, вывалили с рея косой парус и лихорадочно стали закреплять шкоты. Обычно косой парус никогда не ставили против ветра, чтобы не обстенить, но, как только восточный бриз с силой ударил в парус, корма «Ядовитой орхидеи» вильнула в сторону, уходя от удара о борт «Грозного властелина». Молчун заложил штурвал на правый борт, еще больше увеличив расстояние между кораблями.
С бака донеслись крики и треск рвущихся канатов – бушприт «Грозного властелина» зацепил снасти на носу, – но в целом замысел Дракеши удался: корпус ее корабля не пострадал, а корабль Роданова касался левого борта «Орхидеи» лишь правой скулой. «Ну вот, корабли скрестили бушприты, как пьяные фехтовальщики – шпаги, и теперь пляшут по кругу, богам на забаву», – рассеянно подумал Локк.
Что-то невидимое со змеиным шипением рассекло воздух; в палубу у ног Локка вонзилась арбалетная стрела.
Бой начался.
7
– Вот же стерва сиринийская! – Роданов, сбитый с ног резким поворотом корабля, с трудом поднялся. – Выкрутилась-таки…
Поставленный Дракешей грота-гаф-трисель уберег «Ядовитую орхидею» от столкновения борт о борт с «Грозным властелином». Что ж, Роданову хитрости тоже не занимать.
– Выпускай! – гаркнул он.
Матрос, стоявший позади трех клеток, – его на всякий случай прикрывали еще и щитами – дернул линь, и дверцы клеток распахнулись в нескольких дюймах от дыры в ограждении, проломленной при сближении кораблей.
Из клеток вырвались три голодные и донельзя обозленные вальконы и с жутким клекотом, будто злобные духи, накинулись на тех, кто первым попался на глаза, то есть на обомлевших от неожиданности матросов «Орхидеи», которые готовились отражать нападение людей, а не остервеневших бойцовых птиц.
Вальконы перепрыгнули на борт «Ядовитой орхидеи», и перепуганные матросы бросились наутек, уворачиваясь от тяжелых клювов и острых когтей. Роданов злорадно ухмыльнулся: пусть и ненадолго, но ему удалось нагнать на противника страх. Да, вальконы – отличное орудие устрашения, хоть в Порт-Транжире за них пришлось заплатить целое состояние и весь трюм они провоняли.
– Шлюпки на воду! – крикнул Роданов. – За мной!
8
С бака доносились дикие, нечеловеческие вопли, и Локк подполз к верхней ступеньке шканцевого трапа посмотреть, что происходит. Стройные шеренги «имперских легионеров» Замиры смешались у левого борта, где бесновались какие-то бурые твари. Что это? Дракеша, выхватив сабли, помчалась на бак.
С борта родановского корабля бросили абордажные крюки, но к ним тут же метнулись люди Дракеши. Один из матросов «Орхидеи» упал, пронзенный стрелой в горло, а остальные стали перерубать канаты топориками.
Еще одна арбалетная стрела вжикнула рядом с Локком; Жан схватил приятеля за шиворот и волоком протащил по юту туда, где за щитами сгрудился летучий отряд. Малакаста прикрывала своим щитом Молчуна, который не отходил от штурвала. Кто-то, с воплем сорвавшись с вантов, разбился о палубу «Грозного властелина»; чуть погодя вскрикнул Джебриль – стрела, вонзившись в гакаборт, осыпала его острой щепой.
Гийом невозмутимо поднялся из-за щита, раскрутил над головой пращу – и лучник на корме «Грозного властелина» упал бездыханным. Жан рывком дернул Гийома под прикрытие щита, и вадранец снова начал заряжать пращу увесистой свинцовой пулей.
– Шлюпки! Шлюпки приближаются! – крикнул Стрев.
От «Грозного властелина» к корме «Ядовитой орхидеи» шли две шлюпки, по двадцать матросов в каждой. «Вот бы их сейчас стрелами достать», – подумал Локк, но лучники на мачтах получили приказ заниматься своим делом, а со шлюпками должен был разобраться Оррин Равейль, повелитель карающих пивных бочек. На этот раз у него было иное, не менее страшное оружие – Жан Таннен.
На отполированной до блеска палубе ведьмина дерева лежала груда валунов, еще недавно бывших частью балласта «Ядовитой орхидеи».
– Жером, пора! – крикнул Локк.
Первая шлюпка приблизилась к корме. Два моряка вскинули арбалеты, пытаясь защитить женщину, занесшую над головой абордажный крюк, но свинцовая пуля, метко выпущенная из Гийомовой пращи, пробила одному арбалетчику череп, а Жан, подступив к гакаборту, взвыл от напряжения и метнул в шлюпку девяностофунтовый камень, который не только переломал ноги гребцам, но и пробил дыру в днище. В шлюпке поднялась суматоха.
Арбалетная стрела, выпущенная со второй шлюпки, вонзилась Стреву под ребра, и он повалился на Локка, едва не сбив того с ног. Локк отпихнул несчастного, зная, что помочь ему не сможет. По черной палубе растекались алые лужи крови. Рядом застонала Малакаста – стрела, прилетевшая с рея «Грозного властелина», вонзилась ей в спину. Щит Малакасты упал за борт, а сама она бессильно осела на палубу.
