Замира перевела дух – торжествовать времени не было – и подобрала с палубы сабли. Матрос «Грозного властелина» изумленно выдернул свой клинок из спины Идрены и тут же упал, сраженный ударом Дракеши.
Битва продолжалась.
Замира отрешенно отбивалась от нападающих, которые все прибывали и прибывали с корабля Роданова; смерти шли сплошной чередой, сливались в кровавую, гудящую пелену. Дождем сыпались стрелы, залитая кровью палуба скользила под ногами, а сильная качка придавала всему происходящему жуткое ощущение кошмарного сна.
Спустя вечность – или через несколько минут – Эзри оттащила Замиру от борта. Люди Роданова отступили; на палубе «Ядовитой орхидеи», усеянной телами убитых и раненых, уцелевшие защитники, шатаясь от изнеможения, спотыкались о трупы и сами падали в лужи крови.
– Ты ранена? – спросила Замира.
– Нет, – ответила Эзри, тряхнув встрепанной гривой волос; окровавленные кожаные доспехи были иссечены клинками.
– А как летучий отряд?
– Не знаю, капитан.
– Назрина? Утгар?
– Назрину убили. А Утгара с самого начала боя не видать.
– Дракеша! – зычный голос Роданова перекрыл стоны и вопли раненых. – Дракеша! Остановись! Все остановитесь! Дракеша, послушай…
12
Роданов покосился на стрелу, торчавшую из правого плеча, – больно, но терпимо, значит кость не задета. Поморщившись, он левой рукой придержал наконечник, а правой обломил древко стрелы. «Рана не смертельная, подождет», – рассеянно подумал он, стряхивая с дубины кровь.
Идрена погибла… Черт, она у него пять лет лейтенантом служила! Он рванулся на помощь, замахал дубиной, круша щиты и ломая копья, в одиночку уложил шестерых матросов «Орхидеи», сбросил Дантьера за борт – но опоздал. Места не хватало, предательски раскачивавшаяся палуба то и дело уходила из-под ног, своих людей рядом не оказалось… Да, Замире худо пришлось, но и самому Роданову не сладко. С кормы «Орхидеи» не доносилось звуков боя, – похоже, отрядам в шлюпках не удалось взобраться на борт. Проклятье! Он потерял уже половину команды. Пора выкладывать последний козырь, подать условленный знак – приказ прекратить сражение. Все, игра окончена, время раскрыть карты.
– Замира! Сопротивление бесполезно! Сдавайся, или я твой корабль уничтожу.
13
– Я сама тебя отправлю в преисподнюю, сволочь! Клятвопреступник! Мало мы твоих людей убили? Есть еще те, кому жить надоело? Ну, иди сюда, подонок!
Джебриль, Молчун и помощник рулевого остались охранять корму – впрочем, могильный фонарь за бортом служил не менее надежной охраной, – а Локк с Жаном бросились на бак по палубе, усеянной трупами. Воздух казался странно неподвижным – в нем больше не свистели стрелы. Магистра Треганна ковыляла по палубе, волоча за собой Раска. На шкафуте Утгар, опустив на палубу кожаную котомку, возился с крюком, зачем-то пытаясь открыть решетку трюмового люка. «Наверное, по приказу капитана», – решил Локк на бегу, не останавливаясь.
Дракеша, Дельмастро и еще двадцать бойцов стояли на баке, глядя на вдвое превосходящие силы противника на «Грозном властелине». Эзри, с головы до ног забрызганная чужой кровью, кинулась к Жану в объятья. Палубу «Ядовитой орхидеи» устилали трупы, ручьи крови стекали за борт.
– Нет, мне это ни к чему, – ответил Роданов.
– Эй, Дракеша! – крикнул Утгар со шкафута.
Локк обернулся.
Утгар, склонившись над трюмом, держал в левой руке восьмидюймовый серый шар со странно лоснящейся поверхностью, а правой сжимал торчащий из шара шнур.
– Утгар, ты что… – начала Дракеша.
– Стоять! – завопил Утгар. – А не то сама знаешь, что будет!
– О боги… – прошептала Эзри. – Не может быть…
– Что это? – спросил Локк.
– Беда, – ответила Эзри. – Хуже не бывает. Это корабельная погибель.
14
– Творение черных алхимиков, – торопливо зашептала Эзри Локку и Жану. – Немереных денег стоит. Только безумец его на корабль с собой возьмет – эта дрянь хуже бочки горючего масла. Если фитиль поджечь, шар добела раскаляется, к нему не притронешься и близко не подойдешь. Проклятая штуковина корабль насквозь прожигает, от палубы до самого дна, ничем не затушить. Наверное, она и воду может поджечь…
– Утгар! Предатель! – крикнула Дракеша. – Как ты…
– Никакой я не предатель, – ответил Утгар. – Мы с капитаном Родановым с самого начала заодно, еще до того, как я на «Ядовитой орхидее» появился. Я ему всегда верой и правдой служил.
– Пристрелите его! – сказал Жан.
– Нельзя… – вздохнула Эзри. – У него в правой руке алхимический фитиль, от одного движения шар вспыхнет. Если Утгар его в трюм сбросит, нам всем несдобровать. Эту дрянь для того и придумали, чтобы один боец мог с сотней противников управиться.
– Утгар, так ведь мы же победили… – сказала Дракеша.
– Ага, потому я и вмешался.
– Послушай, здесь же раненые… Дети!
– Знаю. Поэтому сдавайтесь, пока не поздно. Ну, марш все к правому борту, и лучников с мачт снимите. Не дергайтесь, и ничего с вами не случится – ну, со всеми, кроме Дракеши.
– Да уж, ничего не случится, – воскликнула Треганна, с арбалетом в руках появившись на шканцевом трапе. – Только горло перережут и за борт отправят. Верно, Утгар? – Тяжело ступая, она проковыляла к поручням и навела арбалет на вадранца. – Здесь же раненые, сволочь! Я за них отвечаю!
– Треганна, не смей! – крикнула Дракеша, но было уже поздно.
Тяжелая арбалетная стрела вонзилась Утгару в поясницу. Он вздрогнул, дернул длинный белый шнур и повалился на палубу.
Шар, вылетев из рук Утгара, исчез в трюме.
Жан чертыхнулся.
– О боги… – выдохнула Эзри.
– Дети… – сказал Жан. – Я за ними сбе…
Эзри ошеломленно посмотрела на отверстие трюма, перевела взгляд на Жана:
– Корабль пропал…
– Я сейчас… – шепнул Жан.
Она порывисто прильнула к его груди, обняла, сжала так, что он не смог вздохнуть, и прошептала на ухо:
– Ох, Жан Таннен, будь ты проклят! Вечно ты все… усложняешь.
Внезапный удар в живот повалил его на палубу. Жан, скорчившись, запоздало сообразил, что задумала Эзри, и с отчаянным воплем потянулся к ней.
Эзри Дельмастро спрыгнула в трюм.
15
Локк увидел, как Эзри сжимает кулак, и сразу же понял, что к чему, но Жан, ослепленный любовью и усталостью, ничего не заметил. Кулак врезался ему в живот. Жан как подкошенный повалился на палубу, ненароком сбив Локка с ног, а Эзри стремительно прыгнула в темный трюм, где уже разгоралось мертвенно-багровое сияние.
– О Многохитрый Страж, будь оно все проклято! – прошептал Локк.
