– Знаешь что… – обиженно сказал Жан, бережно опуская Злобных сестриц на палубу.
– Что скажешь, Валора? – спросил Джебриль, оглядывая товарищей. – Равейль – обманщик, он сам признался в совершенном преступлении. Только без него корабль очистится от скверны и проклятия. Оставайся, если хочешь.
– Нет, если уж ему плыть, то и мне тоже, – буркнул Жан.
– И чем же он тебе так дорог?
– А вот это я объяснять не намерен.
– Что ж, твой поступок заслуживает уважения, – кивнул Джебриль. – Ну, вам пора.
– Погодите! – выкрикнул Локк.
Несколько матросов с саблями наготове угрожающе подступили к нему.
– Погодите, мне нужно вам кое-что сказать.
– Хватит, наговорились уже. Остальное пусть Отец штормов рассудит.
– Я вас из подземелья вытащил, – с нажимом произнес Локк. – Из-под камня и железа. Там бы вы и сдохли, под землей, – или на архонтовых галерах. Сгнили бы живьем!
– Это мы уже слыхали, – сказал Джебриль.
– Может, я не флотский офицер, – продолжил Локк. – Может, я все это заслужил. Может, вы и правы, что наказываете того, кто на вас беду накликал. Но не забывайте, я – тот, кто вас освободил. Я – тот, кто вам новую жизнь даровал. А вы, видят боги, этот дар попрали!
– Ха, значит, тебе стрелы больше по нраву?! – язвительно осведомился Аспель.
Матросы расхохотались.
– Постойте! – воскликнул Джебриль. – Он прав. В глазах богов наш корабль проклят, это верно. И даже когда мы от Равейля избавимся, то удача к нам не сразу вернется. Равейль должен жизнью заплатить за свои преступления – за обман, за невежество, за тех, кто из-за него погиб. Однако он нас освободил… – Джебриль оглядел товарищей и задумался, закусив губу. – И за это мы перед ним в долгу. А потому я вот что скажу – дадим ему шлюпку.
– Шлюпка нам самим нужна, – завопил Мазукка.
– В Порт-Транжире шлюпок полно, – сказал Стрев. – А может, по пути корабль встретим, добычу захватим и шлюпкой разживемся.
– Ага, и котами тоже! – добавил кто-то.
– Только шлюпку, и ничего больше, – продолжил Джебриль. – Ни воды, ни еды. В чем есть, в том за борт и отправятся. А что с ними будет – на то воля Ионо. Ну, что скажете? – спросил он моряков.
На этот раз согласились все, даже Мазукка.
– Что ж, поплаваем чуть дольше, – сказал Локк.
– Ну хоть на что-то ты их уговорил, – шепнул Жан.
7
Шлюпку отвязали, перевалили через правый борт и опустили в глубокие синие воды Медного моря.
Матрос, которому поручили забрать из шлюпки бочонок с водой и провизию, подхватил весла и выкрикнул:
– Эй, Джебриль, а весла им оставлять?
– Нет, – ответил Джебриль, – пусть по воле Ионо плывут, как мы и порешили.
Вооруженные моряки выстроились в две шеренги и пинками погнали Локка и Жана к штирборту; Джебриль шел следом. У самого края Локк остановился: к лодке сбросили не трап, а канат с узлами для лазания – тот самый шкентель с мусингами.
– Равейль, ты и правда служитель Тринадцатого? – негромко спросил Джебриль.
– Правда, – ответил Локк. – Я не имел права дать их душам иного напутствия и благословения.
– Вообще-то, оно и понятно, раз соглядатаи и все такое… – сказал Джебриль и, одернув на Локке рубаху, незаметно сунул ему за пояс штанов что-то холодное.
Локк ощутил знакомую тяжесть стилета.
– Отец штормов рано или поздно вас к себе заберет, – объяснил Джебриль. – Как ждать надоест… сам знаешь.
– Спасибо, – сказал Локк. – Жаль, капитан из меня плохой вышел.
– Жаль, что из тебя никакого капитана не вышло. Давай, живо спускайся за борт, и чтоб духу твоего на нашем корабле не было!
Итак, сидя в одинокой шлюпке посреди пустынной глади Медного моря, под жарким полуденным солнцем, за один вид которого Локк еще недавно не пожалел бы и десяти тысяч соларов, приятели смотрели вслед «Красному гонцу», чей рваный парус медленно удалялся курсом зюйд-вест-тень-вест.
Сто ярдов… двести… триста… Корабль тихим ходом шел по спокойной воде, а матросы все толпились у кормы, глядя на шлюпку. Впрочем, вскоре им прискучило глазеть на двух покойников, и они снова принялись латать свой крошечный деревянный мирок, дабы во что бы то ни стало удержать его на плаву.
«А любопытно, – подумал Локк, – кому достанется капитанская каюта, Жановы топорики, наш воровской инструмент и пятьсот соларов, спрятанные на дне моего сундука, – все, что осталось от нашего состояния. Что ж, ворам благоденствие…»
– Отлично, – сказал он вслух, вытягивая ноги.
Жан сидел на банке напротив.
Шлюпка была рассчитана на шестерых.
– Вот мы и на сей раз умудрились не только уйти от неминуемой опасности, но и обманом выманить и унести с собой нечто ценное, – продолжил Локк. – Шлюпка стоит два солара, не меньше.
– А тот, кому достанутся Злобные сестрицы, пусть подавится, – сказал Жан.
– Чем подавится? Топориками?
– Нет, чем угодно. Ну, что поперек горла встанет. Эх, надо было топорики из кормового окна в море выбросить, а не этим болванам оставлять. О боги!
– А Джебриль мне один стилет вернул.
Жан, поразмыслив, равнодушно пожал плечами:
– Хорошо, что оружие имеется. Если встретим шлюпку поменьше, то сможем взять ее на абордаж.
– Тебе там удобно, в капитанской каюте?
– Вполне. – Жан бочком втиснулся поперек кормы, уперся спиной в планширь правого борта. – Чуток тесновато, но убранство роскошное.
– Вот и славно. Только боюсь, придется еще потесниться, – сказал Локк, обводя рукой середину лодки. – Вот здесь я хочу устроить библиотеку и висячие сады.
– Я тоже об этом думал, – признался Жан, опустив голову на планширь и прикрыв глаза. – Висячие сады станут прекрасным украшением моей купальни.
– А купальню можно использовать как святилище, – подхватил Локк.
– А нам святилище нужно?
– Ну да! – заверил Локк. – Нам же все время придется богам мольбы возносить.
Приятели умолкли. Медленно тянулись минуты. Локк, закрыв глаза, вдыхал терпкий соленый воздух, вслушивался в шепот волн и наслаждался теплыми солнечными лучами, согревавшими макушку; все это навевало дремоту. К его несказанному удивлению, никаких внутренних терзаний он не испытывал, а ощущал лишь оцепенение и забытье, словно бы умиротворенный полным и окончательным крушением всех хитроумных замыслов. Не надо было больше лгать, хранить тайны, исполнять приказания – можно было лишь бесцельно отдаться на волю волн и носиться по бескрайнему морскому простору в ожидании очередной прихоти богов.
