– Никаких оснований! – взвизгнула Санча, испугав Родриго, который смотрел на нее широко раскрытыми глазами. – Лукреция, – она повернулась ко мне, – ты знаешь, что я говорю правду. Скажи ему: если он не уедет, то мы просто можем распахнуть двери палаццо и пригласить волка внутрь.
Альфонсо с улыбкой на губах сюсюкал с нашим сыном.
– Пожалуй, мы должны прислушаться к ней, – решилась я.
– Почему? – Мой муж неожиданно бросил на меня пронзительный взгляд. – Тебе известно что-нибудь о заговоре?
Я задумалась. С самого дня возвращения Чезаре мы жили в постоянном страхе. Несчастный случай, жертвой которого чуть не стал папочка, лишь усилил мнительность брата. Я слышала, что он теперь, как и наша мать, советуется с астрологами и провидцами, а потом смеется: дескать, прорицатель предсказал ему раннюю смерть. Но несмотря на его новообретенную склонность к таинственному, я не слышала и не видела ничего такого, что подтверждало бы беспокойство Санчи.
– Чезаре не стоит недооценивать. Я не знаю ни о каком заговоре, – добавила я, возвышая голос, потому что Санча испустила возмущенный вздох, – но это не означает, что он не планирует чего-нибудь. Я никогда и допустить не могла… – Я запнулась, но Альфонсо впился в меня взглядом, и мне не осталось ничего иного, кроме как продолжить. – Я никогда и допустить не могла, что он убьет мою служанку Пантализею и слугу папочки Перотто, – закончила я тихим голосом.
– С помощью удавки, – добавила Санча, заставив меня поморщиться. – Он задушил беззащитную женщину в саду Ватикана, а его подручный Микелотто, этот тип с мертвыми глазами, убил слугу папы римского. Он безжалостен. Убивает так же естественно, как дышит.
Альфонсо наморщил лоб. Я стиснула кулаки, вонзив ногти в ладони. Мне следовало рассказать ему все, что я знала о смерти Хуана. Рассказать, чтобы он отдавал себе отчет в том, как далеко может зайти Чезаре. Но слова застряли у меня в горле, как будто, произнеся их вслух, я бы уничтожила ту малую надежду на согласие между мужем и семьей, что еще оставалась.
– Зачем ему понадобилось убивать твою служанку и слугу его святейшества? – спросил Альфонсо. – Мне кажется, это уж слишком даже для него. Какая от них могла исходить угроза?
– Угроза исходила от Перотто, – быстро сказала я, опережая Санчу и пытаясь избежать дальнейших расспросов, которые лишь приведут Альфонсо к секретам моего пребывания в Сан-Систо. – Он, вероятно, знал что-то о папочке и тайных делишках Чезаре, как и Сервиллон. Перотто прислуживал отцу в его апартаментах, я нередко видела его во время приватных разговоров.
Я смотрела на Альфонсо, не прятала глаз, голос мой звучал настолько уверенно, насколько это было возможно при данных обстоятельствах. Я не хотела, чтобы Альфонсо почувствовал панику, охватившую меня, потребность увести его в сторону, прежде чем он подберется к сути и у меня не останется ни малейшей возможности скрыть правду.
Он сидел спокойно, думал. Потом передал мне Родриго и встал:
– Значит, пришло время поговорить с ним.
Воцарившееся напряженное молчание прервал испуганный голос Санчи:
– Ты с ума сошел?
Он взял плащ, будто не слыша.
– Альфонсо, ты не должен этого делать! Тебе ни в коем случае нельзя встречаться с ним наедине! Он только и ждет, чтобы ты предоставил ему такую возможность.
Альфонсо набросил плащ на плечи, подпоясался широким ремнем с коротким кинжалом и мечом.
– Я хорошо вооружен, и меня всюду сопровождает мой слуга Альбанезе. – Альфонсо усмехнулся. – К тому же я сомневаюсь, что Чезаре осмелится напасть на меня в Ватикане, когда мы собираемся вечером обедать с его святейшеством. Как будет выглядеть такой обед, если я окажусь главным блюдом?
Санча встала в дверях, перекрывая выход:
– Тут не до шуток. Если уж ты хочешь узнать, что он там планирует, если тебя может убедить только открытый разговор, то пошли к нему Лукрецию. Пусть она узнает правду, если он способен говорить правду.
Альфонсо замер. Когда он наконец заговорил, голос его звучал непререкаемо:
– Я больше не пошлю жену решать мои дела. Что бы ни сказал Чезаре, пусть он скажет об этом мне в лицо. Но я собираюсь вернуться, чтобы переодеться к обеду. Если не вернусь, значит меня нет в живых.
– Ты не должен!.. – воскликнула Санча.
Но Альфонсо знаком предложил ей освободить дорогу, и Санча неохотно подчинилась. Перешагнув порог, он оглянулся и посмотрел на меня. Я поднялась со стула с нашим сыном на руках. Несмотря на громкий разговор в комнате, Родриго уснул. Я посмотрела на него, и вдруг дурное предчувствие охватило меня. Я поняла, что должна уговорить Альфонсо остаться с нами.
– Мне нужно сказать тебе несколько слов наедине.
Передав Родриго Санче, я направилась к мужу, а он предупредил сестру:
– Не поднимай паники – разбудишь ребенка.
Мы вдвоем прошли в коридор через переднюю, где сидели мои дамы. Альбанезе прохаживался по коридору, придерживая рукоять меча. Его вид сразу же успокоил меня. С таким защитником Альфонсо ничто не угрожает – вряд ли кто осмелится напасть.
– Не позволяй ей пугать тебя, – тихо произнес Альфонсо. – У Санчи всегда было буйное воображение. Она из досужих слухов может сплести заговор.
– Она думает о твоей безопасности, – сказала я, вспоминая о том, как мой брат обмолвился о своей роли в смерти Хуана. – Как и я. Обещай, что не будешь встречаться с ним наедине. Доверять ему нельзя.
– В этом я не сомневаюсь. Но твой брат не глуп. Он не может себе позволить обострить наши отношения в момент, когда все остальные могут обратиться против него. Чезаре за очень короткое время многих настроил против себя. Его завоевания в Романье, как и его поведение после несчастного случая с его святейшеством, заставило людей задуматься об угрозе, которую он несет. Он сейчас ходит по лезвию ножа, и мне не грозит опасность, когда ему, возможно, придется просить у меня о поддержке Неаполя.
Я всмотрелась в его глаза:
– И все же я бы хотела, чтобы ты подождал. Может быть, нам лучше попросить разрешения у моего отца, а не бежать из Рима. Условия, на которых ты договорился с ним, дают нам такую возможность.
– Ты сделаешь это ради меня? Оставишь свою семью, свой город.
– Ты же знаешь, что сделаю. С тобой я готова куда угодно.
Я не кривила душой. Скажи он сейчас хоть слово, я бы приказала дамам начать сборы. Здесь меня не держало ничто… кроме моего тайного сына, которого, как я теперь понимала, придется оставить на попечение Ваноццы, если я хочу защитить Альфонсо и Родриго. Если бы я осмелилась забрать с собой маленького Джованни, мой отец точно никого бы не выпустил из города. Он никогда бы не позволил, чтобы его внука воспитывали в Неаполе.
Альфонсо склонился к моему лицу:
– Я люблю тебя, жена. Я не буду разговаривать с ним наедине, не беспокойся. Обещаю вернуться как можно скорее, и мы вместе пойдем в Ватикан. И поймем, настало ли для нас время бежать из Рима. Хорошо?
