Через несколько дней светловолосая Франческа Гутон повела его в книжный, помочь выбрать подарки для детей Полы. Ему нравились ее уклончивая улыбка и подразумевающий взгляд. Потом он принял приглашение на обед к Джорджу и Эленор Артурам, фуршет, много народу. Он сидел в углу дивана с Роксаной Ферман, беседуя о кафедральных делах, и радовался, что Эленор слишком занята по хозяйству, чтобы уделять ему внимание. Незадолго до Рождества он получил открытку от Луизы Джермейн, деликатные слова, написанные изящным почерком. Это напомнило ему о его подозрении, — которое, пока Лора была жива, имело чисто академический характер, — что она им увлечена.
Он отметил День благодарения с семьей своего брата Алекса в Чикаго и сумел не омрачить застолья. Десять рождественских дней провел в пригородном доме Полы в двадцати милях от Нью-Йорка. Теперь Мертон ему нравился, и он не мог вспомнить, почему раньше он ему не нравился. Он гулял с детьми по снежным пригородным улицам, вставал с ними на коньки и смотрел, как они пробуют новые лыжи на горке. В своей маленькой спальне у Полы, в северо-западном углу дома, где помещались только кровать и шкаф, полный Полиных книг, он почувствовал себя так, словно начинал жить заново. В комнате были новые синие обои, пахло свежими простынями, из нее виднелся склон с голыми деревьями. Он составил план.
Он уехал в четверг после Нового года, до Нью-Йорка добрался поездом, не дав Мертону отвезти его в аэропорт. У него была идея решить вопрос секса тогда же, до возвращения домой. Когда он остался один, его нервы напряглись так, что в груди как бы искрило электричество. Он чувствовал это все время, пока ехал в поезде вдоль реки. Когда он расписывался в гостиничном журнале, у него перехватило дыхание. Гостиница была захудалая, невдалеке от центра. Он сказал себе; меня зовут Тони Гастингс, профессор математики. Я не отсюда. Я пережил тяжелое испытание.
Я пообедаю в дорогом изысканном месте. Он нашел ресторан в богатом отеле, но у него не было ни аппетита, ни терпения на долгие перерывы между блюдами. После обеда он вышел и робко ходил среди толпы, поглядывая на грязные окна, как таящийся охотник. Он подумал: Рэй, Лу и Турок здесь, смешались с толпой, они меня увидят. Музыкальные магазины, закусочные, ломбарды, игровые автоматы. Он сказал: я не бесполый я как все, но голова у него была полна мыслями о грабителях и о том, что его обворуют. В его воображении его сгибали в бараний рог. Он зашел в бар и удивил себя (хотя так и спланировал поступить), подсев к женщине за барной стойкой. Ей было за тридцать, на ней было черное платье с белыми цветами и белым бантом, у нее было круглое лицо и испуганный вид.
— Привет, — сказала она.
— Привет.
— Как звать?
— Тони. А вас?
— Шэрон.
Она разрешила ему отвезти ее домой на такси. Он был нервически изумлен своим успехом, так как испытывал глубокий страх перед чужими людьми и никогда раньше не снимал в общественном месте женщин. Он все еще боялся и думал, не навстречу ли смерти направляется, но ее тревога отчасти ослабила его страх. По дороге она сказала:
— Если хотите знать, я не проститутка.
Он подумал, означает ли это, что у двери она его развернет. Она сказала:
— Я самостоятельная девушка, в универмаге работаю. Я холостячка.
На лестнице она сказала, что любит знакомиться с людьми, но большинство мужчин, которые ей попадались, были стремные. Он надеялся, что он не стремный. Она тоже надеялась. Говорила она принужденно. Он заметил, что она дрожит.
— Вам холодно? — спросил он.
— Да нет.
Ее квартира была на третьем этаже. Подойдя к двери, она глубоко вздохнула, как будто силой унимая дрожь. Она взглянула на него виновато.
— Нервничаю, — сказала она.
Он хотел положить ей руку на плечо. Она вывернулась, схватила его руку и указала на кольцо.
— Жене изменяем, как я погляжу.
— Моя жена умерла.
Она достала из сумочки ключ и впустила его. Велела не шуметь, в соседней комнате спала соседка.
Ее комната была маленькая. В ней была доска с художественными открытками над кроватью. У нее был открытый шкаф с платьями.
— От чего она умерла?
— Ее убили.
Он сел на кровать и рассказал все Шэрон. Она сидела на стуле, не двигаясь, и смотрела на него без выражения. Сначала он изложил историю кратко, основные события. Потом, хотя и не собирался этого делать, пустился в подробности. Он вернулся к началу и описал все шаг за шагом. Она смотрела на него пустыми глазами, слушала.
— Ой, мистер, — сказала она. — Вы меня стремаете.
Он описывал манекены в кустах и вдруг понял что выражает ее взгляд, который она не сводила с него все время, пока он говорил. Ужас. Она была чужой человек, но и он был чужой человек.
Он остановился, сам потрясенный. В ужас она пришла не от вызванных им образов Рэя, Турка и Лу.
— Простите, — сказал он. — Я забылся.
Она смотрела на него через комнату, словно меряя расстояние между ними.
Секунду спустя он спросил:
— Хотите, чтобы я ушел?
— Ага, — сказала она. — Наверно, лучше уходите. — Она опять дрожала.
Когда он вышел за дверь, на ее лице было облегчение. Она припала к двери, готовая захлопнуть ее, если он передумает.
— Я вас напугал? — спросил он. — Я не хотел.
— Черт, — сказала она. — Слушайте, мне очень жаль ваших жену и ребенка, ладно?
Он спустился по лестнице, тоже с облегчением.
Когда он шел назад в гостиницу, Рэй, Турок и Лу были на улице, в тени подъездов, в метро, следили за ним, а большие глаза Шэрон вбирали Лору и Хелен. Она убивала его воспоминания, оскверняла их.
Он их вернул. В трейлере Лу приказал им раздеться. Турок держал нож у горла Хелен, а Рэй повалил Лору на кровать. Потом была очередь Хелен. Когда Лора заорала и бросилась, Рэй ударил ее по голове. «Мама!» — крикнула Хелен. Она кричала и плакала, ее мать лежала уничтоженная на полу, а Рэй выкручивал ей руку, пока не сломал.
Что-то в этом роде. Будь они прокляты, сказал Тони Гастингс.
3
Сьюзен кладет рукопись. Что меня смущает? — говорит она. Наблюдая, как Тони блуждает по гадостному городу в поисках секса, она думает, будет ли это и дальше история для нее. Пока Тони был в лесу, кошмар оставлял вопрос пола в стороне. Но борьба за возвращение мужского начала — другой разговор. Тони ищет сексуальный объект: это ее не волнует.
Но смущает ее другое. Чтение гонит ее по морю, как пловчиху. Детища дневных мыслей Сьюзен, животные сухопутные и воздухоплавающие, погружаются в него, обратившись дельфинами, подводными лодками, рыбами. Что-то покусывает ее, пока она плывет, — маленькая зубастая акула. Ей надо вытянуть это наверх, тогда она увидит. Тони Гастингс скорбит, а оно кусается.
