Тони вполне мог представить себе, что получит от этого удовольствие. Эта возможность виделась ему как маленькая блесткая россыпь во мраке.
— Это ваше дело, я хочу, чтобы вы все видели. Вы можете помочь.
У Тони Гастингса, испытавшего облегчение больше от успокоительного тона, чем от слов, оставались вопросы, два-три вразумительных и другие, не столь определенные, но он увидел в глазах Бобби Андеса нетерпение — как страх смерти или конца света.
— Если вы заставите его признаться, будет хорошо, — сказал он.
Бобби Андес засмеялся.
4
Сьюзен Морроу видит, как в битве эвфемизмов вырисовывается новая проблема — если только это не отвлекающий маневр. Ей так не кажется, маневр, похоже, настоящий: Бобби Андес берет закон в свои руки. Тони Гастингс и Джон Уэйн: два в одном. Страниц осталось мало, самое большее пять глав, скорее четыре, и риск разочарования сейчас велик, как никогда.
Между тем — диалог. Диалог Сьюзен нравится — мимолетные слова прикрепляются шрифтом к странице, как расплющенные на дороге животные, и можно вернуться назад и устроить им смотр в их непоследовательности — как когда Бобби Андес ни с того ни с сего говорит: паршиво тут. Но все же за этими воображаемыми Пенсильванией и Огайо стоит «я» Эдварда-писателя. Тони Гастингс, Рэй Маркус, Бобби Андес, Луиза Джермейн, тени Лоры и Хелен — все эти люди, которые, как ей представляется, имеют некоторое отношение к ней, — суть знаки колоссального Эдвардова «я», вынесенного на экран. Двадцать пять лет она выталкивала это Эдвардово «я». угловатое и грубое, из своей жизни. Как ловко оно действует теперь, впитывает в себя ее собственное, превращает ее «я» в его.
Ночные животные 22
Две машины — Тони Гастингс следует на своей за Бобби Андесом по тихим улицам Топпинга к «Герману». Большая стоянка у «Германа» — расплывшегося во все стороны одноэтажного здания с красной вывеской в окне. Вывеска светила ярче сумерек и ускоряла приход ночи. Бобби подошел к машине Тони.
— Ждите здесь, — сказал он.
Тони смотрел из машины на дверь «Германа», и наступала ночь. Вскоре вышли двое мужчин. Он узнал Бобби и понял, что второй — это Рэй. Они разговаривали в свете вывески. Рэй стоял, уперев руки в бедра, Андес, выгнувшись, глядел на него снизу вверх. Рэй жестом выразил отвращение, повернулся к двери, но раздумал. В двери появились двое полицейских. Рэй замахал руками. Один из полицейских тронул Рэя за плечо. Тот отпрянул, потом подчинился, полицейский надел на него наручники и повел к машине лейтенанта. Бобби Андес вернулся к Тони.
— Едем ко мне на дачу. Это Бэр-Вэлли. Езжайте за нами.
Спустилась ночь, они ехали караваном из трех машин — полицейская машина впереди — по быстрой долинной дороге. Посторонняя машина вклинилась между Тони и Бобби, обогнала Бобби, но полицейскую обогнать не осмелилась, и следующие пять миль это был караван из четырех машин.
Он увидел, как замигали поворотники передних машин, и включил свой, хотя сзади никого не было. Боковая дорога влево, на указателе написано «Уайт-Крик». Дорога пошла между полями, прямая и узкая, ухабистая, пришлось ехать медленно. Тони различал впереди кряж, вздымавшийся из плоского ложа долины. Поля кончились, и дорога повернула влево. Под откосом справа от них была узенькая речка, за ней лес. Свет впереди, домик в роще рядом с речкой. Две машины остановились под деревьями, и Тони остановился рядом. Все вышли, и Тони пошел за ними к домику.
— Моя дача, — сказал Бобби Андес.
Они вошли с закрытого сетками крыльца. В маленькой комнатке как будто собралась толпа, и Тони не сразу в ней разобрался. Там была женщина, но все остальные приехали из «Германа»: двое полицейских, Бобби Андес, Рэй Маркус. В руке Андеса был пистолет, который своим видом потряс Тони, словно пенис, выставленный напоказ. Бобби сверлил взглядом женщину. Он спросил:
— Как ты тут оказалась?
Она была крупнее его. Свитер и слаксы, усталое лицо. Ей, вероятно, было за сорок, и она напоминала школьную учительницу.
— Меня Люси привезла.
— Черт.
Рэй заметил Тони.
— Эй, а этот здесь что делает?
В комнате был стол посередине, кровать, несколько старых стульев. Закуток с плиткой и раковиной, задняя дверь и открытая дверь в спальню. Рэевы наручники блестели под светом лампочки, свисавшей с балки. Он сел на кровать.
Двое полицейских ушли. Тони услышал, как отъехала их машина. Бобби представил женщину Тони.
— Это Ингрид Хейл, — сказал он.
— Привет, Ингрид! — сказал Рэй.
Ингрид смотрела на Тони с любопытством.
— Значит, вы мистер Гастингс, — сказала она. — Я вам сочувствую.
— А мне сочувствуете? — спросил Рэй.
— Заткнись, — сказал Бобби Андес. — Могла бы предупредить, — сказал он Ингрид.
— Откуда мне было знать? Что ты вообще здесь делаешь? — Словно ей было стыдно ссориться перед незнакомыми людьми.
— Работаю, — сказал Бобби. — Я хочу, блядь, сделать свою полицейскую работу, боже ты мой.
— Здесь? С каких пор ты делаешь свою полицейскую работу здесь, Бобби?
Он стоял бледный, как будто пораженный неким внутренним сигналом.
— Господи, тошнит, — сказал он. Он сунул пистолет Ингрид. — На, подержи.
— Что? — Она перекладывала его из руки в руку, словно боясь обжечься. — Не возьму. — Она отдала его обратно.
Он сунул пистолет Тони.
— Примените, — сказал он. — Застрелите его. Я сейчас вернусь.
Тони глядел на пистолет, ощущая его тяжесть, и гадал, как он действует. Бобби вышел за дом. Им было слышно, как его рвет за дверью. Рэй посмеивался.
— Ты хоть знаешь, как этой штукой пользоваться? — спросил он.
Бобби Андес отсутствовал довольно долго, и были еще звуки.
— Боже, — сказал Рэй.
Когда Бобби Андес вернулся, Рэй сказал:
— Это не по закону. По закону ты бы меня повез в Грант-Сентер, а не сюда, блядь.
Бобби забрал у Тони пистолет и взвел курок.
— Вот весь закон, что нам понадобится, — сказал он.
— Ты за это заплатишь.
Тони услышал, как Ингрид цокает языком.
— Ты мне наврал, — сказал Рэй. — Нет никаких новых доказательств. Почему ты не везешь меня в Грант-Сентер, если у тебя есть новые доказательства?
— Мне тут больше нравится. Спокойнее.
— Ты, кажись, этот приемчик уже пробовал. Если думаешь, что этот парень меня расколет, то ты уже видел, что не выходит.
— Бобби, — сказала Ингрид.
— Ладно, оставайся, оставайся, — сказал он ей. — То, что ты увидишь, тебе не понравится, но я не могу из-за тебя менять свои планы.
