Ася шепотом поинтересовалась у Миши, что такое недвижимость. Нотариус услышал и объяснил:
– Недвижимость, дорогая девушка, это дом, который вы можете всегда продать, если не собираетесь эмигрировать в Канаду.
Ребята покрутили головой: мол, конечно, не собираемся.
– Но это еще не все. По завещанию дедушки ты, Миша, в случае женитьбы на Анастасии Колчиной становишься владельцем дачи.
Ася открыла рот, потом закрыла, потом открыла снова и посмотрела на Михаила.
Нотариус был доволен произведенным впечатлением и предвкушал самое интересное.
– Но и это еще не все, молодые люди. Твой канадский двоюродный дядя, сын Софии, приехал сюда, чтобы посетить могилу Николая, а для нас с вами – Михаила, и познакомиться с тобой поближе, Миша. Живет он в гостинице и с минуты на минуту будет здесь. О своих планах он расскажет сам, но готовься к тому, что тебе все-таки придется съездить в Канаду.
– Зачем? – испуганно и почему-то шепотом спросил Миша.
– Ну, как я понимаю, к двоюродной бабке за бабками, – тоже шепотом ответил нотариус, удивив ребят жаргонным словечком.
– А можно отказаться? – спросил Миша. – У нас тут с Асей совсем другие планы, мы должны расписаться.
– Можешь, конечно можешь. Только я никогда не думал, что у Михаила внук идиот.
В дверь постучала и вошла секретарша:
– Владимир Петрович, тут к вам иностранец, мистер Николя Элдер.
– Пусть войдет.
Пригнув голову, в кабинет вошел очень крупный мужчина. Он белозубо улыбался. На открытом, широкоскулом, несколько простоватом лице чужеродным объектом торчал аристократический нос с горбинкой, нависая «уточкой» над верхней губой.
– Доброго дня, счастлив познакомиться! – произнес он несколько неуверенно, словно подбирая слова. – Мое имя Николя, а по-русски Николай, я сын Софии Элдер, которая в девичестве носила фамилию Граве. Полагаю, передо мной Михаил Граве, внук моего родного дяди, не так ли?
– Здравствуйте! – Миша протянул руку. – Только я не Граве, а Степанов.
Николя внимательно посмотрел на родственника:
– Вы, несомненно, Граве. Как говорят у нас, no doubt! Вас выдает фамильный нос. У всех Граве он одинаковый. Просто удивительный феномен. Вот, например, моя жена японка. Дети на нее очень похожи, глаза… как это сказать по-русски… косые, sorry, не то слово. Ну, вы меня понимаете, японские глаза. Вот, вспомнил, правильно сказать – раскосые, а носы – с горбинкой. И у вас, Майкл, такой же, как у меня, не замечаете?
– Действительно, что-то есть.
– А вас, сударыня, как величать? – старомодно обратился он к Асе.
Неожиданно для самой себя она назвала полное имя – Анастасия. При этом ей захотелось выпрямить спину и приподнять подбородок, чтобы соответствовать этому красивому обращению: «Сударыня».
– Вы так же прекрасны, как ваше имя, – чуть склонив голову, заметил Николя. – Михаил и Анастасия! Какое великолепное созвучие, истинно царская комбинация.
– Почему царская? – улыбнулась Ася. – Просто очень русская, такая же, как Аленушка и Иванушка.
– Ну, не совсем так и не совсем русская. Хотя, дорогие мои, когда смотришь на вас, приходят на ум абсолютно другие имена, которыми называют влюбленных всего мира, – хитро прищурился Николя, заметив, как смотрят друг на друга ребята. – Вы так похожи на юных Ромео и Джульетту.
Нотариус усмехнулся:
– Слава богу, у наших влюбленных история не так печальна. Они собираются пожениться в ближайшем будущем.
– Замечательно! – воскликнул Николя. – Поздравляю! Значит, вы приедете вдвоем навестить Софию. Она будет счастлива. Вы знаете, у нас на Западе дети медленно взрослеют и не спешат обзаводиться семьей. На мой взгляд, это неправильно. Я рад, что вы следуете традициям русской старины. Помните, в «Евгении Онегине»: «Да как же ты венчалась, няня? – Так, видно, Бог велел. Мой Ваня моложе был меня, мой свет, а было мне тринадцать лет…» Можно сказать, что вы уже почти старички в этом смысле. И когда же свадьба?
Ася смутилась, а Миша, не моргнув глазом, заявил, что не позже чем через месяц.
Николя улыбнулся:
– Значит, в конце лета вы сможете прилететь в Канаду. Мы постараемся оформить визы как можно быстрее. София должна вас увидеть. А сейчас, если вы не возражаете, давайте вместе пообедаем. Я могу забрать молодежь? – обратился он к нотариусу.
– Конечно, – отозвался улыбающийся дядя Володя. – Забирайте, теперь они ваши.
Николя пригласил их в ресторан, но ребята топтались в нерешительности, не зная, как вежливо отказаться. Дома их ждала Клава. Если не вернутся вовремя, то не только обидят – подведут ее, ведь она договорилась о встрече с юристом.
Выйдя из нотариальной конторы, оба охнули: неподалеку, как постовой, вышагивала гренадерского телосложения женщина. Миша, признав мать, тут же бросился к ней, подозревая, что придется остановить поток брани в адрес хама-нотариуса, тихушника-деда и дурака-сына. Обняв Клаву за плечи, он шепнул:
– Спокойно, мать, это канадец, наш родственник, потомок графов. Веди себя прилично. Он зовет нас в ресторан и приглашает в Канаду.
Клава, выпучив глаза, отстранилась от сына. Потом развернулась, распахнула объятия и, слащаво улыбаясь, пошла навстречу иностранцу:
– Вот это да! Родственник заграничный, да еще граф! Как мы рады! Здравствуйте вам! Меня Клавой зовут, Клавдия Васильевна. Я – Мишина мама. А вас как называть?
– Николя Элдер, можно просто Николай.
– Коля, значит… По виду-то сразу видно, что оттуда, слишком уж на нашего не похож.
– А чем же не похож, Клавдия Васильевна?
– Ну, не знаю. Больно марко одеты. Во всем светлом. Оно ведь быстро пачкается. Да и улыбаетесь так, что не боитесь зубы показать. А лицом и вправду чем-то на деда Михаила смахиваете, только не пойму чем.
– Носом фамильным. У вашего сына такой же.
– И правда, – согласилась Клава. – Я все переживала, что Мишка отцовский шнобель унаследовал. Ну, вы же понимаете: боялась, что будут пятый пункт ему клеить. Лучше бы мой, картошечкой, к нему не придерешься.
– Про пятый пункт не понял, но догадываюсь. Вы боялись, не сочтут ли вашего сына евреем?
– Именно. Хотя сейчас быть евреем очень даже удобно. Их выпускают без разговоров. Знаете, сколько уже уехало? И я их понимаю. Ничего в магазинах нет: ни масла, ни яиц, одна перестройка. Если бы не мои связи, мы бы уже с голоду подохли.
– А мы вот с вашими детьми собирались в ресторан, присоединяйтесь.
– И чего я там забыла? Эти коммерческие обрыгаловки – одно безобразие, знаю, чем там кормят. А я борща наварила, и сервелатик у меня припрятан, и бутылочка есть. Поехали домой, посидим по-родственному, потолкуем. А юрист подождет, теперь не к спеху.
