Единственным выходом для германского командования облегчить давление на свои войска являлось сокращение протяженности линии фронта, осуществить которое можно было только путем отхода. Но, несмотря на то что, например, общая протяженность оборонительных позиций 3-й и 4-й танковых групп с 6 по 20 декабря сократилась более чем вдвое с 289 км до 140 км
[381], в дальнейшем она оставалась непостоянной и часто увеличивалась по мере продвижения вперед сил Красной армии. «Противник, – как отмечалось в донесении штаба ГА «Центр» от 29 декабря 1941 г., – с успехом продолжал операции, которые сводились к достижению сосредоточенными силами ряда новых прорывов наших линий и окружению наших частей…»
[382]
В конце декабря 1941 г. фланги ГА «Центр» затрещали по швам. Если на севере покатилась назад 9-я армия с подчиненной ей 3-й танковой группой, то на юге не удержали позиции 2-я танковая армия с подчиненной 2-й армией и правый фланг 4-й армии. Соединения советских 49-й армии и 50-й армии продвинулись на запад и северо-запад в направлении Калуги. 21 декабря советские части уже ворвались на окраины этого старинного русского города (окончательно Калуга была освобождена 30 декабря). В результате этого удара образовалась брешь между 2-й танковой и 4-й полевой армиями. Для ее ликвидации, по приказу штаба ГА «Центр», 27 декабря была образована группа «Штумме». Эта группа (командир генерал танковых войск Штумме, командный пункт Сухиничи) подчинялась штабу 4-й армии и включала в себя управление 40-го корпуса, части 216-й пехотной дивизии, 234-го пехотного и 156-го артиллерийского полков. Главными задачами группы являлись: «охрана железнодорожных путей у Сухиничей… восстановление связи с северным флангом 2 ТА и южным флангом 4 А…»
[383]
Однако скорого улучшения ситуации на этом участке фронта ГА «Центр» не произошло. Советские войска продолжали продвижение вперед. 31 декабря 1941 г. в оперативном донесении ГА «Центр» в генштаб ОКХ отмечалось, что на фронте 40-го корпуса «противник с юга и востока на широком фронте начал наступление на Сухиничи, численностью до дивизии…» Констатировалось, что началась эвакуация немецких сил из н.п. Гатен, а также то, что «неприятель расширил прорыв между внутренними флангами 2 ТА и 4 А и атаковал германские войска в направлении к западу и северо-западу… Противник атаковал Сухиничи с востока и с юга численностью до дивизии, а кавалерийские части противника (1-й гв. кавкорпус. – М. М.) продвинулись в направлении Юхнова, к северу»
[384].
Немецкий историк К. Рейнгардт отмечал, в частности, что войскам 2-й полевой и 2-й танковой армий тогда просто повезло, что советское командование осуществило прорыв в северо-западном направлении на Калугу, а не на Орел, так как Орел в то время совершенно не был подготовлен к обороне. Его взятие частями Красной армией, означало бы безусловный разгром немецких армий
[385].
Остается вопросом, смогли бы советские войска прорваться в то время к Орлу. Ко всему прочему, войскам 10-й и 50-й советских армий необходимо было двигаться для этого в сторону от направления основных ударов Западного фронта. Вновь образованный 18 декабря 1941 г. Брянский фронт, достаточных сил для взятия Орла не имел. Однако очевидно другое – немецкое командование сильно опасалось такого развития событий. Ситуация обострялась в связи с крайне тяжелой обстановкой на фронте 2-й полевой армии. Документы германского командования показывают, что в конце декабря 1941 – начале января 1942 г. кризисное положение на этом участке немецкой обороны могло послужить основанием для более глубокого отступления германских соединений, предопределить отход сил правого фланга ГА «Центр» за линию, с которой они начали свое октябрьское наступление на Москву.
28 декабря 1941 г. командование 2-й армии в донесении в штаб группы армий подчеркивало, что «от того будет ли удержан рубеж Курск – Орел полностью зависит ее судьба…»
[386] В это время линия фронта проходила уже в 60 км восточнее Курска. 1-я бригада СС, пытавшаяся исправить здесь положение, не оправдала возложенных на нее надежд, – ее участок обороны также был прорван. Штаб 2-й армии сообщал о выходе из строя в результате морозов ниже минус 25 градусов значительного количества транспортных средств. «Условия погоды, отмечалось далее, – бьют также и по русским, но, однако, по ним они бьют не так сильно, как по нам, так как русские более подвижны в зимних условиях…»
[387] Командование 2-й армии констатировало, что «немцы не имеют хорошего зимнего обмундирования, а русские солдаты, у которых условия расквартирования значительно хуже, лучше переносят холода…»
[388]
Штаб 2-й армии опасался окружения своих соединений «через район 6 А [ГА «Юг»], или через фронт 2 ТА и севернее ее…» Делалось следующее заключение: «На каждом пункте, на котором русские сосредоточат свои силы и попытаются наступать, армии угрожает прорыв фронта…» Учитывая эти факторы, а также ухудшение морального состояния войск, командование 2-й армии предлагало срочно подготовить и провести «совершенно необходимый отход ее соединений на рубеж Курск – Орел»
[389].
Глубина предполагаемого отхода была более чем значительной. Однако и этот рубеж считался неокончательным. Сохранялась опасность прорыва советских войск через брешь севернее участка 2-й танковой армии, а также между Курском и Орлом на участке 2-й армии. 30 декабря 1941 г. штаб 2-й армии выдвинул еще одно предложение, оформленное в телеграмме в ГА «Центр». Его можно объяснить крайней неуверенностью германского командования за судьбу армии и группы армий в целом. В телеграмме, в частности, отмечалось: «…отход должен продолжаться примерно до рубежа Глухов – Трубчевск. Только на этом рубеже армия может опять снабжаться… Недостатком этого рубежа является отсутствие естественных преград. В качестве долговременного рубежа удобней был бы рубеж Белополье – Кролев (Кролевец. – М. М.) и далее вдоль течения реки Десна…» (см.: Приложение, док. № 12).
Отметим, что вышеназванные пункты находятся более чем в 150 км западнее линии Курск-Орел. Фактически этот отход означал отступление на линию, с которой немецкие войска начали операцию «Тайфун». Добавим также, что, вполне вероятно, германское командование (в данном случае, командование 2-й армии) надеялось использовать в качестве основы для нового оборонительного рубежа уже существующие траншеи, ДОТы и другие укрепления, возведенные еще осенью 1941 г., причем как своими войсками, так и советскими. Гораздо легче было переоборудовать старые окопы, чем рыть в мерзлом грунте новые. Командование 2-й армии подчеркивало важность своевременного приказа на отход, «не ожидая того, что увеличивающийся нажим противника сломает оборону армии и создаст угрозу окружения ее частей»
[390].
