В ходе отступления менялся в худшую сторону внутренний климат и взаимоотношения между солдатами непосредственно в боевых частях. Возрос процент казавшихся ранее недостойных военнослужащих вермахта проступков. Подтверждением этому служат выдержки из записной книжки погибшего немецкого офицера (фамилия неизвестна), где приводятся темы бесед с личным составом его подразделения относительно искоренения имеющихся правонарушений. Часть, в которой служил офицер, располагалась до осени 1941 г. во Франции, а затем была переброшена в Россию. И если до ноября 1941 г. беседы велись, в основном, о количестве отправляемых на родину посылок, то уже в январе 1942 г., на Восточном фронте, темы резко изменились. Появились такие разделы, как «Кражи у товарищей», «Грабежи», «Драки» – явления, ранее несвойственные германской армии. Однако на Восточном фронте они стали проявляться во все возрастающих масштабах. Ухудшение внутреннего климата во многих подразделениях стало одной из составляющих снижения морального потенциала германской армии зимой 1941/42 г.
[542] (см.: Приложение, док. № 18).
* * *
Весной 1942 г., вместе с прекращением отступления, повысилось и настроение германских военнослужащих. Однако переход к позиционным формам ведения боевых действий добавил новые элементы к характеристике морального потенциала немецких солдат. Теперь на их состояние стали оказывать влияние не только кошмар боевых действий и связанные с этим явления, но и сами итоги сражений у стен советской столицы.
В ходе битвы под Москвой стала иной не только обстановка на советско-германском фронте. Произошли также значительные изменения на международной арене и в военной экономике рейха. Солдаты и офицеры в боевых частях стали все чаще задумываться, что же на самом деле случилось с германской армией, в чем причина ее поражений, способен ли Гитлер с его политикой привести Германию к победе.
Моральный надлом вермахта
Разгром немецких войск зимой 1941/42 г. и его последствия положили начало необратимым изменениям в ходе Великой Отечественной войны. Это в первую очередь объясняется военными, экономическими и политическими итогами битвы под Москвой, а также теми изменениями, которые произошли в ее ходе на международной арене. Все эти факторы, каждый в отдельности и взятые вместе, отрицательно воздействовали на моральный потенциал вермахта. Рассмотрим эти факторы подробнее.
Военные последствия поражения вермахта под Москвой – главные.
В битве под Москвой сильнейшая группировка противника, ГА «Центр», была настолько обескровлена, что уже не смогла в полной мере восстановить свою мощь. Выше уже говорилось о потерях группы убитыми ранеными и пропавшими без вести. Значительным было количество больных и обмороженных военнослужащих и тех, которых пришлось госпитализировать в результате нервного срыва. Так, в течение первых трех месяцев 1942 г. только в одной 18-й пехотной дивизии вермахта 5 000 солдат (или почти одна треть этого соединения), были направлены в тыл в результате различных заболеваний
[543].
При стабилизации линии фронта потери германской армии сократились. Если в марте 1942 г. сухопутные войска потеряли 45 123 чел. (только убитыми и пропавшими без вести), то в апреле 27 021 чел. Сыграла свою роль и распутица, влиявшая на интенсивность боевых действий. Однако предотвратить последствия тяжелых поражений зимы 1941/42 г. командование вермахта уже не могло: германские войска продолжали испытывать нехватку личного состава (пополнение не покрывало всех потерь). Процент выбывших из строя немецких военнослужащих в апреле 1942 г. был соразмерен потерям вермахта в решающий период западной кампании (например, в июне 1940 г. немцы потеряли 26 871 чел. погибшими и пропавшими без вести)
[544]. Но теперь, весной 1942 г., германская армия уже не продвигалась вперед. Немецкие войска стремились удерживать занимаемые рубежи и лишь при благоприятной возможности улучшали свои позиции.
По мнению некоторых полевых командиров вермахта, условия борьбы на Восточном фронте после завершения зимы 1941/42 г., некомплект личного состава германских соединений на московском и других направлениях могли вообще привести к потере способности сухопутных войск вести широкое наступление. Особую тревогу командования вызывал факт гибели в ходе позиционных боев весной 1942 г. значительного числа опытных солдат и офицеров, которые являлись костяком германской армии и получили хорошую закалку в предыдущих боях.
Командир 7-й пехотной дивизии 4-й армии в частном послании своему другу офицеру Геррелейну сообщал следующее: «В условиях нынешней позиционной войны все сражения стоят пехоте несоизмеримо много крови. Даже при хорошо подготовленных операциях потери редко бывают меньше 25 %. Не являются также редкостью потери в 50 и более процентов в личном составе…
С течением времени при таком положении дух пехоты, твердо переносившей все испытания, может быть поколеблен…
В указанных боевых потерях я вижу решительную опасность для продолжения войны и, главным образом, для нации. Наш народ не обладает жизнеспособностью русского…»
[545] (см.: Приложение, док. № 19).
Большое влияние на моральное состояние немецких солдат оказывали тяжелые потери в боевой технике и вооружении. Так, за период с июня 1941 г. по март 1942 г. сухопутные войска вермахта потеряли 3 785 танков (кроме штурмовых орудий и бронемашин), тогда как произведено было за то же время всего 3 649 танков
[546]. Отсутствие надлежащей поддержки со стороны подвижных соединений отрицательно сказывалось на поведении военнослужащих в бою, зачастую вызывало у них панику. Командующий ГА «Центр» фон Клюге зимой 1941 г. отмечал, что «как только появляются русские танки, наши войска сразу обращаются в бегство». В дальнейшем положение мало изменилось, поскольку ГА «Центр» получала минимальное количество новых танков и, кроме того, они по своим техническим характеристикам оставались пока хуже советских аналогов. Например, 18-я танковая дивизия после окончания зимних сражений 1941/42 г. насчитывала в своем составе всего 20 танков (в основном Т-II и T-III); она испытывала недостаток орудий и автомашин. Дивизия надолго потеряла свою былую мобильность
[547].
Следствием тяжелых потерь вермахта в битве под Москвой явилась недостаточная подготовленность нового пополнения к боевым действиям. В войска прибывали солдаты, которые прошли лишь ускоренный курс обучения. Их морально-психологическое состояние не отвечало требованиям обстановки на Восточном фронте. 18 марта 1942 г. командир 10-й моторизованной дивизии сообщил в штаб 20-го корпуса свои наблюдения на этот счет: «…При первом огневом налете новое пополнение бросилось в снег, зарылось в него с головой и было не способно к ведению боя. Когда же офицеры старались воодушевить их, то солдаты притворялись убитыми. Когда началась русская танковая атака, то солдаты повскакивали и обратились в бегство. Во время другого боя новое пополнение при первом налете принялось из-за укрытия бессмысленно стрелять в воздух…»
[548]
