Издав какой-то всхлипывающий звук – нечто среднее между повизгиванием и плачем, девушка бросилась в сторону, уже не разбирая дороги. Ей казалось, что вся природа ополчилась против нее – сугробы чавкали и засасывали ноги, будто болотная трясина, ветви путались, тянули ее назад, хлестали еще больнее. Несколько раз девушка падала, и тогда страх наваливался на нее непосильной ношей, и с каждым разом вставать было все труднее.
Она бежала долго. Бесконечно долго. Может, целую вечность. Ей не приходило в голову, что в безлюдном лесу оставленные ею четкие следы явно указывали преследователю на местонахождение жертвы. Но она продолжала бежать, с трудом вытаскивая ноги из сугробов. Сделав еще несколько шагов, Лиза вдруг почувствовала, что ее нога не встретила под собой никакой опоры. Девушка невольно вскрикнула и провалилась в снег по пояс. Потом снег начал оседать, сползать вниз, увлекая девушку за собой. А затем обвалился окончательно, и Лиза полетела в овраг.
Некоторое время она лежала неподвижно, ощущая только набившийся под куртку и в кроссовки снег и вслушиваясь в настороженную морозную тишь. Овраг был неглубок, и падение не причинило Лизе никаких неприятностей, кроме одной – упущенного времени. Теперь стало совершенно ясно – от монстра не убежать. И девушка заплакала снова.
Она подумала о своей неудавшейся жизни, о Викторе, об оставленных в Славене родителях и братьях, которых она никогда больше не увидит. Весь ее жизненный путь закончится здесь – в безлюдном лесу. И если ее не сожрет монстр, то в скором времени она сама погибнет от переохлаждения или без инсулина, оставшегося в поезде, впадет в диабетическую кому.
Скрежет раздался снова – кажется, совсем рядом. Но Лиза боялась повернуть голову, чтобы определить источник звука. Боялась, что увидит рядом с собой гладкий панцирь чудовища. Она лишь немного скосила глаза.
Справа от нее из земли торчали громадные вывороченные из земли корни. Они образовывали нечто вроде свода или шалаша. Между корнями набился снег. Но идея уже забрезжила в мозгу, и смекалка сработала мгновенно.
Быстро, как ящерка, Лиза бросилась к спасительному дереву. Не обращая внимания на возобновившуюся в руках боль, выгребла из-под корней спрессованный снег. Затем она юркнула в образовавшуюся пещерку и затаилась, зажала ладонями рот, чтобы даже дыханием не выдать своего присутствия.
Земля протяжно застонала и прогнулась снова. Лиза невольно подпрыгнула, испуганно хрюкнула в ладони.
– Лис-са-а…
Новый протяжный звук заставил ее насторожиться. Он раздался совсем рядом – не то возле уха девушки, не то прямо в ее голове.
– Ли-и-ис-са-а! – повторилось снова.
Вместе с этим мощно и быстро в землю ударил коготь.
Девушка подобралась и онемела, боясь даже дышать. Коготь – или нечто, похожее на него, – находился теперь в какой-то сажени от тайного убежища Лизы. Она видела его трехгранную форму, ровную поблескивающую поверхность, в которую могла бы смотреться, как в зеркало. На высоте примерно сажени с одной стороны когтя шли зазубрины. Тут же рядом с первым когтем в землю вонзился второй, вызвав новую волну вибрации. Теперь сомнений не оставалось – чудовище было рядом. И, возможно, оно знало, где прячется Лиза.
– Не… прячься… – заговорщицки шепнуло прямо в уши.
Девушка сжала виски ладонями, затрясла головой. Но голос не исчезал.
– Не… бойся… я… знаю… где… ты… будь… со… мной…
Теперь он звучал тихо-тихо в ее голове, похожий на атмосферные помехи в радиоприемнике или на шорох листьев в осеннюю ночь. Тихий механический голос, не принадлежащий человеку.
Слезы снова потекли по щекам девушки. Голова кружилась наравне с мерным шуршанием слов, льющимся в ее уши.
– Мир… теперь… нашшшш…
Тогда Лиза не удержалась и вскрикнула. И в ту же секунду дерево, служащее до этого ее убежищем, взлетело на воздух. Вокруг девушки взметнулся смерч из снега и посыпавшейся коры. И, подняв вверх испачканное, исхлестанное ветками лицо, во всем ужасающем великолепии увидела склонившуюся над ней смерть.
37
Обрыв
…Если смотреть прямо наверх и при этом прищурить глаза – кажется, что сквозь завесу туч проглядывает золотое сияние солнца. Облака наливаются медью, расползаются клочьями, и вот оно вспыхивает прямо перед глазами – сочное яблоко светила, дающего миру свет и жизнь. Слепящими брызгами рассыпаются у побережья волны, и чайки мечутся, плаксиво кричат над морем:
– Ан! Дай! Дай!
Маленькие ладошки тянутся вверх. Настойчивый тонкий голосок возвращает из мира грез в реальность, и солнечное сияние снова превращается в колышущиеся на осеннем ветру кроны деревьев. Над ними по-прежнему плывут бесстрастные серые облака, а шум волн превращается в журчание лесного ручейка.
– Да тише ты, Лиса! – Мальчик поднимает руку с ножом выше. – Еще не готово!
– Ова? – Брови девочки поднимаются домиком, и глаза становятся круглыми, словно у настороженного зверька.
– Не го-то-во! – по слогам повторяет он и снимает ножом тонкую берестяную кожицу. – Вот это будет парус.
Примостившись на мшистом, пахнущем лесной сыростью камне, мальчик аккуратно прилаживает бересту к выструганной плоской чурочке. Лезвие ножа тускло поблескивает, словно чешуя только что пойманной отцом плотвы. Так же, как мать счищает с нее чешую, он аккуратно срезает с деревянных брусочков лишние сучки. Оставшиеся от них округлые следы похожи на иллюминаторы настоящего корабля.
Когда-нибудь он поедет на юг, чтобы стать моряком. Тогда и сестра немного подрастет, и не нужно будет столько времени проводить с ней, пока родители заняты на работе. Правда, мать хочет, чтобы сын стал художником или музыкантом, и собирает деньги – отправить его весной на учебу в большой город. Надо лишь пережить одну зиму…
Мальчик спрыгивает с камня и убирает нож за пояс. Кораблик вышел неказистым, но в глазах сестры это верх мастерства. Она снова тянет к нему маленькие ручки.
– Кобаль!
– Корабль, – поправляет ее брат. – Держи, только аккуратно. Сейчас мы спустим его вниз по ручью.
Девочка торжественно кивает белокурой головой. Ее личико сосредоточенно и даже насуплено, как бывает всегда перед каким-то очень ответственным событием – вроде запуска по ручью самодельного кораблика. Они осторожно спускаются по скользким камням, и мальчик поддерживает сестру за капюшон.
– Ты должен защищать сестру, как старший брат и мужчина, – так всегда говорит мама.
Но девочка дергает плечом, сбрасывает его руку. Ей не терпится приблизиться к ручью. Кораблик лежит в ее ладошках, словно самое дорогое сокровище. Она торопливо переступает ногами, перепрыгивает через камни.
– Стой! – кричит ей мальчик.
Но она не слушает. Наклоняется над бегущей водой. Мелкие буруны водоворотами вспениваются у камней, катятся вниз, несут на себе веточки и опавшие листья. Девочка всем телом наклоняется вниз, протягивает кораблик, как подношение доброму лесному богу.
