— Княжна? — поразилась Аполлония. Она снова увидела перед собой Соньку в лисьей шубе, стоящую посреди опустевшей горницы Ершовых, — и себя, съежившуюся на лавке в углу. Космохвостка и «помощница». Княжна и генеральская дочь — обе без семьи, обе скрывающие происхождение, обе беременные. Вот ведь ирония судьбы…
— Только я один знал, кто Сонька на самом деле — сама проговорилась еще в первый год, когда попала ко мне. Она жила с родителями и братом в поместье, в Оренбургской губернии. Мужики их после революции подпалили. Когда мать и брат выбежали из дома, спасаясь от огня, их забили. Отец отстреливался из дома до последнего — с домом сгорел. Сонька единственная из семьи осталась в живых: ей удалось выбраться из окна и спрятаться в кустах. Потом беспризорщина, детская колония — и слепой дурак, требовавший, чтоб читала ему одну и ту же галиматью с утра до вечера. Отомстила за все и здорово отомстила. Она могла бы погубить меня совсем, сообщив о насильничании в партком. Спасло то, что я ее тайну знал. Такой был у нас зарок: молчание за молчание. Настоящего покоя мне от такого положения быть не могло. Откуда ему взяться, если не знаешь, запачкан или чист? Пить бросил, чтоб грязи больше не нарастало. Но прошлая грязь — настоящая или наговоренная — на мне. И правды теперь никогда не узнать…
Когда они вернулись в дом, Олечка уже проснулась и плакала. Аполлония, взяв девочку на руки, передала ее Степану, не обращая внимания на его сопротивление. С ее помощью Линников прижал к себе дергавшееся тельце. Потом почувствовал, что держит ребенка один.
— Останься рядом! Не отходи! Еще уроню! — запаниковал Степан. Он инстинктивно прижал к себе Олечку, и она доверчиво замерла. — Что же теперь делать? — растерялся Линников. — Я слепой, работы нет, деньги кончатся уже к лету, год в деревне голодный. Вон ты столько домов обошла, чтоб свое дитя пристроить, — и все без толку И у меня ребенка здесь никто не возьмет…
— Вот что, поедем все вместе в Москву: ты, Олечка и я, — решительно заявила Аполлония. — Нина поможет найти комнату и занять денег на первое время. Я научу тебя кормить из бутылки, пеленать и стирать — ты это сможешь. Будешь мне помогать с Олечкой, пока не рожу, и потом еще месяц-два. Я как оправлюсь от родов, пойду работать и отдам детей в ясли. Пойду работать на фабрику — большие производства имеют ясли. Как все устроится, я отвезу тебя обратно в Посад. Согласен?
— Как все наскоком получается… — пробормотал Степан.
— Так согласен или нет?
— Что еще придумаешь? — спросил в пустоту он.
— Из практических соображений, лучше всего будет, если мы распишемся и запишем обоих детей на себя. Как ты к этому относишься?
— Мне — что, — сказал Линников.
На следующий день Аполлония и Степан зарегистрировали брак в Посадском сельсовете и стали собираться в Москву. Линников отказался оставить книги бабке Гридиной на растопку. По его просьбе Аполлония сложила их в чан и закопала за огородом. После этого Степан вручил ей рукопись в кожаном переплете.
— Вот оно, «Откровение огня», та чертова «книга тайн». Сунь ее куда-нибудь в узел. Станет в Москве туго, продадим. Хоть какой-то прок будет от этого талмуда. Не я один чокнулся на книгах — найдется и еще какой-нибудь сумасшедший, кто за «Откровение огня» ничего не пожалеет…
В начале июня у Аполлонии родился мальчик. Она назвала его Аликом.
* * *
Надя встала с пня, зашла мне за спину, опустилась на корточки, обняла меня и сказала:
— Берт, мне нужно с тобой поговорить.
Мы говорили уже часа два.
— Возможно, ты сейчас здорово удивишься. У меня есть один план. Я тебя очень прошу, выслушай меня до конца. Даже если мой план покажется тебе чушью — не говори сразу, что это чушь, ладно?
— Это не в моем характере.
— Ты можешь спокойно отказаться, я пойму. Только ты не отказывай сразу, ты подумай, пожалуйста, — все тянула она и наконец произнесла со значением: — Я уверена, что все происходящее с нами — не просто приключения, это судьба.
Я присвистнул.
— Ладно, не свисти, я могу сказать и проще: это не случайно, что ты стал искать «Откровение огня», а я его нашла. И наша близость не случайна… — Здесь она замялась и спросила: — Ты мне ничего тогда не сказал. Скажи сейчас: тебе тогда, в палатке… было хорошо со мной?
Запоздалый вопрос. Я думал, что он меня уже миновал.
— Очень хорошо, — ответил я. — Так что у тебя за план?
Она еще помедлила и заговорила:
— Из-за увольнения из АКИПа я не смогу в ближайшее время выехать за границу как туристка, не говоря уже о поездке по приглашению — ведь для оформления выездной визы требуется характеристика с места работы. Даже если я завтра опять куда-то устроюсь, эту чертову характеристику мне нигде сразу не получить. У меня, в моем положении, есть только одна возможность попасть за границу без промедлений: вступить в брак с иностранцем. Можно договориться с кем-то о фиктивном браке за деньги. А можно провернуть все дело вдвоем — и мой выезд, и издание «Откровения огня». Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Еще нет.
— Твой брак с Сандрой ведь формальность, верно?
— Не совсем.
— Ты не любишь Сандру, — упрямо сказала Надя.
Я промолчал.
— Извини, у меня получается все как-то грубо, — беспомощно проговорила она. — Я не могу найти верные слова. Это очень трудно… Я скажу прямо. Если ты разведешься с Сандрой и распишешься со мной, мой выезд в Голландию будет обеспечен. Наш брак станет чисто деловым, только ради издания «Откровения». Если хочешь, мы можем сразу договориться о его продолжительности. Я согласна на все твои условия. Ничего не отвечай сейчас, пожалуйста. Ты подумай, ладно?
Я чувствовал спиной ее напряжение. Я сделал так, как она просила: сказал, что подумаю.
Услышав это, она поцеловала меня в затылок. Была уже ночь. Огни на другом берегу Москвы-реки поредели. Мне надоело на них смотреть. Я поднялся, и мы пошли обратно на Воробьевское шоссе.
11
«Черный ангел летит к белому ангелу,
белый ангел летит от черного ангела.
Черного ангела влечет белый ангел,
белого ангела никто не влечет.
Белый ангел летит на свет,
черному ангелу света не вынести».
Отправив Надю домой на такси, я возвращался пешком в университетское общежитие и думал о нашем с ней разговоре. Ее фиктивный брак с кем-то может непредсказуемо повлиять на дальнейший ход событий. Что станет с нашим joint adventure, если Надя, к примеру, выйдет замуж за американца и уедет в Нью-Йорк? Если и правда «провернуть дело вдвоем», все будет зависеть только от Нади и меня.
Я представил себе, как говорю Сандре:
