– У меня есть основания предполагать. Я не утверждаю, но мы должны быть бдительны. Мите ни слова, иначе он может помешать нам выявить её. А когда всё закончится… Господи, помоги, чтобы всё закончилось успешно! – взмолился я.
Раздался крик, и все мы поспешили в палату, откуда он доносился.
Начались роды у одной из пациенток – дородной крестьянки, чей муж был одним из наших санитаров. Она быстро родила здорового мальчика, которого назвала Николаем.
Итак, осталось пять беременных женщин, среди которых была Нина Громовая.
Я не стал никому объяснять, почему я подозревал её ребёнка, хотя оснований так считать было предостаточно: намёк кикиморы, сны инспектора и то, что, согласно преданию, именно ему суждено уничтожить наследницу. А значит, выявить её дано только ему, она должна быть в поле его зрения. Усугублялось всё тем, что он должен был убить родное дитя – конечно, не являющееся таковым, но в течение девяти месяцев ожидаемое.
Олю мы положили на место родившей. Ей, конечно, было невыносимо в палате с женщинами, мозг которых функционировал в одном направлении. Но её забавляли иногда их мысли.
Однажды утром Оксана проснулась в холодном поту. В ответ на мои вопросы она залилась слезами, а когда успокоилась, поведала мне о своём видении. В нём рыжеволосая демоница преподносила Сатане младенца, окутанного чёрными простынями. Я принял это за знамение.
Поскольку я перестал принимать лекарство, нейтрализующее зверя внутри меня, я попросил Лидванскую быть осторожнее со мной и ночевать пока в комнате Оли. Мои ощущения теперь были такими же, как тринадцать лет назад, когда мой волк жаждал свежего мяса и каждый раз в полнолуние получал его. Я не хотел вновь становиться кровожадным убийцей, но дело было превыше моих личных желаний. Общество должно было тоже непрерывно отслеживать наследницу, и я не мог исключать, что нам придётся побороться. В первой и единственной схватке я потерпел фиаско и не мог допустить этого ещё раз – слишком дороги мне окружающие люди. Я должен их защитить.
Вернулся Громовой. Узнав, что мы устроили, он вызвал меня.
– Думаешь, она уже близко? – глухо спросил он, не глядя мне в глаза.
– Я в этом почти уверен, – твёрдо ответил я.
– Есть предположения? – он поглаживал страницу раскрытой Библии, лежавшую на его столе.
– Боюсь, они расстроят тебя, Митя, – теперь и я не смотрел на него.
– Я расстроен уже давно. С первого дня, когда увидел её во сне, – он громко захлопнул Библию.
– Ты всё это время знал?! – я был в ярости.
– Да, и не суди меня, – спокойно ответил он. – Я не могу её уничтожить пока… Она должна родиться. Нина… не хочу, чтобы она знала. Когда всё закончится, я скажу ей, что ребёнок родился мёртвым.
– Почему ты не сказал никому из нас? Митя, мы бы уже давно что-нибудь придумали. Её, уверен, можно уничтожить и до рождения.
– Да, если убить её мать! – закричал Гром. – Ты думаешь, я или кто-то из вас смогли бы? И ещё немаловажно: мы можем уничтожить наследницу только по достижении совершеннолетия, иначе… она всё равно останется…
– Как то существо в подвале? – я вспомнил о кикиморе.
– Знаешь Зою?
Громовой поднялся из-за стола и подошёл к окну. Он отодвинул рукой занавеску и уставился в ночную темноту.
– Мы не успели представиться друг другу. Она кикимора… так ведь называют умерших маленьких детей, которые… – мне сделалось противно от мысли о смерти маленького ребёнка.
– Да, ей было два, когда пьяный отец, работавший здесь сторожем, столкнул её с лестницы за непослушание… Невинно-убиенное дитя – вот кем станет наследница, вмешайся мы сейчас. А если она застрянет между Обществом и Братством, не видать нам спокойствия.
– Боже мой, Митя! Но как вообще такое возможно? Почему именно твоя дочь? – негодовал я.
– Это насмешки Лизы за мою слабость, – тоскливо ответил он.
– Лже-наследницы? – уточнил я.
– Да. Теперь она супруга Сатаны, а моё дитя – их дитя.
Громовой повернулся ко мне. От него веяло спокойствием, но я был уверен, что он глубоко запрятал от меня свои эмоции.
– Но ведь Нина…
– Нина – хорошая добрая девушка, – прервал меня Дмитрий, – она ни в чём не виновата. Это я был околдован Лизой в очередной раз. Никто не почувствовал, потому что никому из вас и в голову бы не пришло прощупывать меня.
– Оля могла бы, – вспомнил я о телепатических способностях моей дочери.
– Оля уехала. А когда вернулась, как и все вы, направила свою силу на мою жену, – объяснил Гром наш промах.
– Что думаешь делать теперь? – осведомился я.
– До конца буду с женой и нашим ребёнком. После отправлю Нину подальше от этого кошмара. Попрошу Оксану зачаровать её…
– Митя, мы боимся, что она не переживёт роды… она очень слаба.
– Значит, она попадёт в рай, – с безразличием ответил инспектор и направился в палату к жене.
– Как ты, Нина? – Дмитрий присел рядом с ней и взял её бледную, почти безжизненную руку.
– У меня почти не осталось сил… И меня мучают кошмары… – еле шептала она. – Знаешь, мне постоянно снится рыжая бесовка, она смеётся надо мной… Мне страшно, милый.
– Всё будет хорошо, – пообещал Гром. – Поспи немного… Оля, тебе не пора к Марье Фёдоровне? – обратился он к телепатке, находящейся тут же, в палате.
– Да, конечно, – согласилась она.
– Я провожу тебя… Я зайду к тебе позже, Нина, – инспектор поцеловал жену в лоб, после они с Ольгой вышли из палаты.
– Меня, кстати, тоже мучают её кошмары, – призналась Оля, беспрестанно слушающая мысли Нины. – Это… Это ОНА?
– Тебе рассказал Александр? – холодно спросил инспектор.
– Да, кое-что… Что происходит? – спросила она с уверенностью, что от неё что-то скрывают.
– Нина ждёт наследницу, – после небольшой паузы ответил Громовой.
– Боже мой! Её необходимо уничтожить! – на одном дыхании выкрикнула Оля.
– Пока нельзя, иначе она вернётся…
– Эй, инспектор, я понимаю, что она твоя дочь, но она само зло! – взмолилась Оля, желая, чтобы он к ней прислушался.
– Я знаю это. И знаю, что моя жена не перенесёт роды. Наследница забирает все её силы и жизнь.
– Мне очень жаль… – Оля опустила глаза.
– Мне тоже жаль несчастную. Она ни в чём не виновата, – его голос прозвучал несколько безразлично, заставив девушку посмотреть на него.
– Но… – попыталась возразить она, удивлённо распахнув глаза.
– Оля, ты же можешь прочитать мои мысли… – мягко произнёс Дмитрий, давая тем самым ей своеобразное разрешение. – Не мучай меня расспросами, прошу… Мне нелегко из-за того, что по моей вине страдает Нина.
