– Но ведь война… – попытался я оправдать его.
– Да, но он убил своих. Александр… – настаивала Клавдия.
– Мы не будем лучше, если… – спорил я.
– Мы не лучше и не хуже, мы голодны, а у нас ещё трое дорогих нам людей, которые не должны пострадать из-за нашей жалости к этому солдату. А у меня слюни текут, когда я на твою Оксану смотрю… И как только подумаю, каким вкусным может быть её брат… Кроме того, если мы его убьём, то освободим его душу.
Её слова в конечном счёте убедили меня.
– Ты права, Клавдия… – согласился я и, повернувшись к стоящему перед нами на коленях и повинно склонившему голову мужчине в военной форме, произнёс: – Солдат, мы исполним твою просьбу.
Вампирша обнажила клыки и зашипела, медленно приближаясь к жертве. Я перекинулся в волка и завыл. Оттолкнувшись от земли, я бросился на солдата. Наши с Клавдией челюсти одновременно сомкнулись на его теле.
Через секунду мы оба отпрянули от него и упали наземь. У обоих изо рта шла пена, невыносимая боль пронзала наши тела, даже несмотря на то, что Клавдия не могла чувствовать боль. Меня выворачивало наизнанку, сердце стало биться медленнее, силы покидали меня. Я вспомнил свои ощущения, когда меня укусил вервольф в тысяча восемьсот пятнадцатом году, но боль, разливавшуюся по моему телу сейчас, не сравнить с той, которая пронзила меня тем морозным ноябрьским утром. Кровь солдата была отравлена, и мы с Клавдией умирали от яда.
Я чувствовал, что дышу, и ощущал посторонний запах. Кто-то затаился поблизости. Я глубже втянул воздух – это был мужчина. Ещё я уловил запах пороха. Я знал, что некто медленно приближается, и знал, что он попытается убить меня. Но он не знал, что это невозможно. И я не ощущал аромата Клавдии. Новая боль пронзила меня – боль от потери. Я представил, как смерть любимой воспримет Григорий, как расстроятся Оля и Оксана, как сам я буду скучать по своей навсегда умершей подруге-вампирше.
А мужчина всё приближался.
Я решил идти напролом. Собрав все силы, я подскочил на ноги. В нескольких метрах на земле лежал немецкий солдат, направивший на меня винтовку.
– Почему не стреляешь? – спросил я его по-немецки.
– Я здесь, чтобы убедиться, что вы мертвы. Твоя подруга, похоже, наконец, подохла. Но вот почему ты ещё говоришь со мной?
– Кто прислал тебя и того ублюдка? – задал я ещё один интересовавший меня вопрос.
– Не твоего ума дело, – резко ответил он.
– Неверный ответ.
Я в один прыжок оказался перед ним и наступил босой ногой на дуло винтовки, крепко прижав её к земле. Другой ногой я придавил его руку. Склонившись над ним, я вцепился пальцами ему в горло. Он взвыл от боли.
– Кому понадобилось травить нас? Говори, фашист! – потребовал я.
– Гхе-е… этхо…э-гх… ваш ста-ар…ый друкх… – хрипел он.
Я ослабил хватку, чтобы разобрать его слова.
– Ни один из моих друзей не стал бы натравливать на меня кусок дерьма! – прорычал я.
– Только если им не управляет сам Повелитель… – прохрипел солдат.
Тут до меня дошло, что речь шла о Дмитрии Громовом. Я не поверил его словам.
– Зачем инспектору убивать нас?
На его лице просияла гадкая улыбка:
– Чтобы иметь доступ к наследнице и своей дочери заодно.
– Чем нас отравили?
– Я не знаю, – ответил он, и глаза его забегали.
Я вновь сжал пальцы на его горле.
– Ты тоже отравлен? – прорычал я.
– Нхе-етх, – закряхтел он.
Я выхватил винтовку из его рук и выстрелил ему в голову. Ужас застыл в его глазах, но мне было всё равно. Я должен был попытаться спасти Клавдию. Я не верил, что она мертва навсегда.
Я схватил его за руки и потянул тело по земле к вампирше. Она лежала, склонив голову набок. Она не успела спрятать клыки и застыла с окровавленным ртом.
Из черепа подосланного фрица сочилась кровь. Я подтянул его таким образом, чтобы кровь стекала в рот Клавдии. Я сидел и приговаривал, чтобы она, получив свежее питание, ожила. Я уговаривал её открыть глаза, прильнуть к голове труса-снайпера и иссушить его. Но ничего не происходило.
Так прошло, наверное, минуты три, пока я, отчаявшись, не швырнул фрица под дерево. Я сел рядом с телом вампирши, обхватив руками колени и опустив голову. Я был рад разрыдаться, слёзы душили меня, но наружу не вырывались.
Не знаю, сколько я пребывал в таком состоянии, но из него меня вывел скользнувший в воздухе аромат. Первое, что пришло мне в голову: появился другой вампир. Я подскочил и увидел, что Клавдия открыла глаза.
– Помоги… не могу пошевелиться…
– Ты жива! – обрадовался я. – Сейчас я отнесу тебя к Грише… Он поможет…
Я подхватил вампиршу на руки и помчался к месту нашего обитания – заброшенной хижине лесника, оставленной им в начале войны.
– Что с ней, Александр? – встретил нас Лидванский.
– Нас пытались отравить. Она очень слаба, нужна твоя помощь! – проговорил я и принялся укладывать вампиршу на землю, устланную опавшей листвой.
– Я ничего не могу сделать без своей лаборатории, – схватился за голову Григорий.
В этот момент рядом с нами возникла Оксана, упражнявшаяся в левитации и увидевшая нас сверху. Она тут же начала наводить чары над Клавдией.
– Ей нужна свежая кровь, человеческая, – подсказал я.
– Здесь только мы… – задумался он, но тут же нашел ответ: – Я дам ей, сколько понадобится.
– Боюсь, Гриша, У тебя столько нет… Нужен отряд фрицев. Или целый батальон.
Он достал из кармана флакон:
– Да нет же, достаточно будет нескольких капель.
– Ты без фляжек своих никуда, – усмехнулся я.
– Я предусмотрел вариант нехватки пищи для неё, – он взглядом показал на Клавдию, – и несколько месяцев в сорок первом работал над этим, – он указал на зелье. – Или ты считаешь, что в округе было множество свиноферм?
– Я не думал об этом… Оксана, что скажешь?
– Она теряет силы… Я уже не справляюсь, – повернувшись к нам, сообщила Лидванская.
– Александр, подтащи-ка сюда котёл, – попросил Григорий.
– Скажи, Гриша, Гром знал о твоём изобретении? – спросил я, таща котёл.
– Ну… да.
– Он похвастался, не сомневайся, – прокомментировала его мычание Оксана.
Григорий достал булавку и вонзил иглу в свой указательный палец. После протянул руку над котлом. Когда несколько капель упало на дно, он откупорил флакон и вылил немного жидкости.
– И что теперь? – поинтересовался я.
– Смотри! – гордо произнёс молодой колдун.
