Книга Путь Проклятого, страница 69. Автор книги Ян Валетов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Путь Проклятого»

Cтраница 69

Этот странный бег переулками продолжался почти четверть часа. Было жарко и очень влажно. От воды чудовищно пахло, полотняный костюм Каца стал влажен и изнутри и снаружи, футболка под пиджаком пошла пятнами, и через намокшую ткань проступили заросли на профессорской груди. За годы жизни в Израиле Кац привык к жаре и смирился с дискомфортом, во всяком случае, холод ему нравился гораздо меньше, но климат летней Венеции пришелся Рувиму не по нраву.

Когда он окончательно перестал понимать, куда они идут и где, хотя бы приблизительно, находятся, профессор Каприо втащил его в нестерпимо воняющий сыростью и кошками подъезд, взбежал, задыхаясь, по старым деревянным ступеням к массивной, в полтора человеческих роста, двери. Она была так же стара, как ступени и дом – из-под множества слоев краски кое-где проглядывало почерневшее от влаги и времени дверное полотно. Медная дверная ручка позеленела, стекла в верхней части полопались и потемнели, петли буквально рвали душу пронзительным скрипом – их никто не смазывал минимум несколько лет! Зато засов, который опустил Чезаре, когда они вошли вовнутрь, был толщиной сантиметра в три и перекрывал дверной проем поперек, ложась в массивные проушины явно выкованные вручную.

– Проходи, проходи… – пробормотал Чезаре, двигаясь внутрь полутемной квартиры. – Выпьешь что-нибудь?

– Разве что воды…

– Сейчас посмотрю…

Он слегка успокоился, хотя взгляд продолжал метаться из стороны в сторону.

Рувим был на войне и видел испуганных людей. Все боятся. Кто-то умеет скрывать свой страх – их считают героями, кто-то не умеет и бежит с поля боя – таких называют трусами. А есть люди, которых страх корежит и уродует так, что это не скроешь, но они никуда не бегут и продолжают исполнять свой долг.

Каприо был из таких. От него воняло страхом, как нечистотами от застоявшейся воды в каналах. Он дрожал, обливался потом, но… Он вызвал профессора Каца на эту встречу. Сам отыскал, позвонил, назначил время…

Оставалось выяснить, что случилось. В голове Каца крутилась мерзкая мыслишка: а что, если Чезаре все-таки свихнулся? Он всегда был чуток не от мира сего, а после смерти жены совершенно ушел в работу. Да и жизнь в монастыре на Патмосе вполне могла окончательно раздавить чувствительную личность итальянца. Мало ли что случается с людьми, которые предпочитают жить в замкнутом мирке собственных интересов и представлений об окружающем мире? А что если…

Мыслишка, хоть и была мерзкой, но вполне достоверно объясняла обстоятельства – от бегающих глаз до странной квартиры и дрожащих, как с похмелья, рук.

– Квартиру я снял, – опередил вопрос Каприо. – На неделю. Я тут долго не пробуду. Мне нельзя.

Он отыскал в глубине холодильника бутылку с минералкой и, порывшись в груде мусора на кухонном столе, извлек пыльный стакан. Судя по всему, стакан пролежал на столе несколько лет. Пыль на его стенках превратилась в каменные отложения. Профессор огорченно взглянул на Каца и поставил окаменелость в раковину полную широкогорлых банок из-под фуагра, каких-то непонятных кувшинчиков, стаканов самых разнообразных форм, окурков, пустых бутылок и тарелок с высохшими остатками пищи. Чувствовалось, что запустение в съемной квартирке системное, и было всегда – от начала времен. Одна захламленная комната, чугунная ванна в углу у окна, кухонный стол при отсутствии кухни, железный умывальник, весёленько разукрашенный пятнами ржавчины по некогда кофейной эмали. Окно – огромное, от пола до потолка, выходило на стену противоположного дома, расположенную почти вплотную – её можно было коснуться рукой, слегка перегнувшись через подоконник.

– Что стряслось, друг мой? – спросил Рувим, сбрасывая с колченогого стула стопку старых газет и журналов. – Что с тобой произошло?

– Ничего, – быстро произнес Каприо. – Со мной ничего не произошло.

Он оглянулся. Странно как-то, через плечо, нелепо выгнув шею, словно готов был увидеть в углу готового к прыжку льва. Но льва в углу не было. Там стояла сломанная метла, обросшая понизу мохнатыми клубками пыли и паутиной до совершенно антикварного вида. Итальянец медленно расправил плечи, шея стала на место и он повернулся к собеседнику.

– Пока не произошло, – добавил он.

Под слоем мусора наконец-то отыскалась упаковка с несколькими пластиковыми стаканчиками и Чезаре наполнил два из них минералкой.

– Чем ты испуган?

– Я? – повторил Каприо. – Чем я испуган? Да, Рувим, я испуган, я боюсь… Они всегда приходили за теми, кто что-то знает… Всегда.

Бедняга, подумал профессор Кац. Он все-таки рехнулся. Кто бы мог подумать?

– Я не сумасшедший, Рувим, – сказал внезапно итальянец совершенно нормальным трезвым голосом. – Они есть. Все указывает на то, что они есть!

– Кто такие «они»? – поинтересовался Кац. – И за кем они приходили?

Делать было нечего. Он все равно приехал в Венецию, чтобы встретиться с коллегой. По крайней мере, теперь будет уверенность, что Чезаре попадет в нужные руки. Скорая, хороший госпиталь, нормальный уход. Пусть профессор выговорится, а потом можно будет уговорить его сдаться на милость медиков. Говорят, сейчас такие вот состояния лечат за пару недель. От силы за месяц. Безумно жаль человека! Один из лучших специалистов, энциклопедист… Как же такое могло произойти?

Каприо подошел к окну и залпом выпил воду. Спина профессора сгорбилась, плечи поднялись, редкие седые волосы, прекрасно видимые в контровом свете, от сквознячка колыхались над черепом, словно водоросли на течении.

– Я не сумасшедший, Рувим, – повторил он. – Я испуган, растерян, я не знаю что делать, куда бежать, но я в здравом уме и твердой памяти. Если я прав, то в ближайшие дни меня убьют… Если неправ… Что ж, это к лучшему…

– Погоди, погоди… Что значит убьют? – удивился Кац вполне искренне. – Зачем кому бы то ни было тебя убивать, Чезаре? Ты что – мафиози?

– Хотел бы я быть мафиози, – сказал Каприо с грустью в голосе. – Нет, Рувим. Я простой историк, библиотекарь и немного археолог…

– Хочу тебя успокоить, – перебил его Кац, всеми мышцами лица изображая улыбку. – Историков и археологов в нашем мире убивают крайне редко. Библиотекарей – того реже!

Рувиму было не по себе от серьезного тона итальянца, его воспаленных бегающих глаз, от почти незаметного дрожания в голосе коллеги, которое явно означало сильный, чтобы не сказать смертельный испуг.

– Ошибаешься, – возразил Каприо. – И раньше убивали, и сейчас могут.

Вдруг он улыбнулся, но совсем невесело – скривил рот и повел бровями – вылитый печальный Пьеро.

– Я никогда не думал, что старые бумаги так опасны… Ведь кому какое дело до самой страшной тайны, которой исполнилось тысячу лет? Оказалось – это не так. Не удивляйся, друг мой, есть тайны, за которое убивают не только библиотекарей. Убивают всех, чтобы ни одна живая душа никогда никому ничего не сказала.

– Конечно есть, – Кац попробовал отшутиться, но в этой темной замусоренной комнатенке шутки приобретали совеем другое звучание. – Чертежи атомной бомбы, например. Или состав виагры из апельсинового сока! Или тайна убийства Кеннеди!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация