— А с чего, вдруг, такие подозрения? — неприятно удивился Агамемнон.
— Да, так, что-то подумалось, — неопределенно ответил Тензор, глядя в упор на покрасневшего Гришу.
2
Сборы не заняли много времени.
Усаживаясь в машину, Агамемнон остановился, глядя на дом в глубине участка.
— Такое чувство, что я его вижу в последний раз, — сказал он задумчиво.
— Так, может быть, свалим? — предложил Гриша.
Агамемнон постучал себя по голове.
— Думай, — сказал он. — Смотри вперед. И знай, что за эти бумажки Тензор нам обоим открутит голову.
— Я боюсь, — честно признался нумизмат. — У меня очень нехорошее предчувствие.
— У меня тоже, — согласился Агамемнон. — Интересно, действительно ли он вернется с кладбища?
Часть четвертая
Спасение утопающих
Максим Дронов
1
Судный день…
Максим не отрывал взгляда от часов. Минутная стрелка лениво разменивала деления.
Одиннадцать ноль-ноль. До встречи с Андреем и его восставшей из ада любимой остается ровно полтора часа. Хотя, возможно, она восстанет из рая… Ведь, насколько помнилось, Наталья при жизни особенно не грешила.
Максим посмотрел на Виктора, сидевшего за рулем. Тот, не выпуская зубочистку изо рта, сосредоточенно настраивал магнитолу. Реклама, какая-то музыка, бодрые голоса ведущих и хрипящие телефонные междометья слушателей, сменяли друг друга в колонках, как в калейдоскопе.
И плевать ему, куда мы едем, с завистью подумал Максим. На кладбище — да, пожалуйста… Ночью — да, ради бога… Голыми руками валить оживших мертвецов… А в какое место стрелять надо? В мозжечок?
Он вспомнил, как после совещания Виктор все горячился, споря с Вепрем.
— Вы должны их уничтожить, — сказал Вепрь. — Кислотой или огнем. Гранаты очень эффективны. Или, друг мой, расчленение. Только, отделенные от тела мертвяка части, судя по вскрытию Палтуса, начинают немедленно свою непонятную жизнь.
— То есть?…
— То есть, с каждой отделенной частью врагов становится больше.
— А причина? Почему они так к живым лезут? Ведь, насколько я понимаю, у них сознание на уровне рефлексов.
Вепрь почесал бритую голову.
— Современная наука однозначно утверждает только одно. Любой мертвый субъект остро реагирует на тепло. Все-равно чего… Костра ли, человеческого ли тела. Сами делайте выводы, Виктор…
Гарин выводы сделал немедленно.
Вся группа оказалась в теплоизоляционных костюмах, жарко в которых было неимоверно. Где уж Виктор раздобыл проклятые балахоны никто в конторе понятия не имел, однако привез он их буквально в течении часа. Может, и вправду спер в ближайшей пожарной команде, благо находилась она в квартале от офиса?
Разъяснений Гарин на этот счет никому не представил.
Он, вообще, разъяснений давать не любил.
Железный мужик, подумал Максим. Не нервы — стальные канаты.
Железный мужик, тем временем, оставил, наконец, магнитолу в покое, и, откинувшись на сидение, посмотрел на Максима.
— Как ты?
— Ж-ж-жарко, — пожаловался Максим, с удивлением обнаруживший, вдруг, что его зубы выбивают мелкую нервную дробь.
— Нервничаешь? — с пониманием заглянул ему в лицо Виктор. — Я, честно говоря, тоже… Тошнит меня от всех этих кладбищ, а уж от их обитателей — тем более, — он вытащил из нагрудного кармана комбинезона плоскую металлическую фляжку. — На, — протягивая ее Максиму, сказал Гарин. — Мне нельзя, а тебе — в самый раз будет.
Как тогда, полгода назад, подумал Дронов, с благодарностью принимая флягу и делая несколько глотков. Что-то очень напоминающее первач, обожгло горло.
— Спасибо, — сказал Максим, закашлявшись.
— Не за что, — ответил Гарин, — Виски… Люблю, черт… Меня, если честно, тоже здорово колотит. Но я за рулем.
— Спасибо за то, что поддержали меня на совещании.
— Ах, это… Опять-таки, не за что…
— А кто такой Дима, о котором вы упомянули сегодня?
Виктор помолчал, глядя вперед, в темноту холодной зимней ночи.
— Наш с Тарасом друг. Старый хороший друг, погибший давным-давно. Он так и остался семнадцатилетним…
— Н-да… — произнес Максим. — Простите мое любопытство.
— Простил, — горько усмехнулся Виктор. — И не нервничай ты… Приедем, увидим, победим… Хочешь, я печку выключу?…
Знаменитый телепат Гарина Сергей вместе с заместителем Вепря Геннадием Зиновьевым появились в одиннадцать двадцать, на ходу что-то горячо обсуждая. Они забрались на заднее сидение, и Максим с удовлетворением отметил, что потеть придется не только ему. Вернее, не только им с Виктором.
Гарин одел наушники, вытащил микрофон и немедленно стал похож на персонаж фантастического сериала.
— Первый, — сказал он. — Проверка.
— Все машины вышли, Виктор Петрович, — даже через одетый наушник был слышен громкий молодой голос. — Полный комплект.
— Погодники на местах?
— Да.
— Люди Немченко?
— Выехали.
— Отбой. До связи…
Он посмотрел на Максима:
— Ну, как, полегче стало?
Тот молча кивнул.
Виктор включил ближний свет.
— Тогда поехали, — сказал он.
2
Одиннадцать пятьдесят.
Глаза Максима раз за разом возвращались к часам. Одиннадцать пятьдесят. Сорок минут до встречи с Андреем. Сорок минут до вероятного знакомства с Тензором. И сорок минут до реализации самых жутких ночных кошмаров. Почему так медленно тянется время?
— Виктор, — произнес сзади Сергей, — а нельзя ли печку совсем выключить? Сил нет, как жарко.
— Окна запотеют, — не отвлекаясь от дороги, сказал Гарин. — Потерпите чуть-чуть…
Геннадий громко вздохнул.
Машина плавно съехала с Кольцевой.
— У меня тетка здесь живет, — произнес Гена. — Уже лет десять.
— И чего? — спросил Сергей.
— Ничего. Так просто. Хороший район.
— И чего в нем хорошего?
— Эко-ло-гия, — по слогам сказал Геннадий. — Виктор, может, все-таки, выключим печку?
— Тихо, — спокойно ответил Гарин.
Фары уперлись в кладбищенскую ограду.
— Прибыли? — шепотом спросил Сергей.
— Да.
Джип медленно въехал в створ покосившихся ворот.
