Оба всегда с любовью вспоминали о том случае. Кевин ненавидел, когда Пейтон рассказывала эту историю кому-нибудь другому. В ее интерпретации он выглядел полным идиотом.
— Может быть, ты приготовишь шоколадные пирожные с орехами, когда вернешься домой? — сказала она улыбаясь.
— Обязательно. Все, что ты пожелаешь. — Как Кевин ни пытался скрыть раздражение, голос все-таки выдал его.
Она попробовала кофе.
— С тобой все в порядке? — поинтересовалась она.
— Да. Просто жаль, что я не смог отвертеться от поездки.
— Тогда отмени ее.
— Но ведь Нью-Йорк находится не так далеко. Ты можешь просто позвонить, если вдруг произойдет авария.
— Ты имеешь в виду: если мы с мамой в конце концов прикончим друг друга?
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Я больше не боюсь, если ты это хочешь сказать.
— Хорошо. — Он подошел к комоду и открыл портфель. — Пока меня не будет, почему бы тебе не просмотреть вот это? — Кевин бросил пачку листов к ней на кровать. — Вчера вечером я сидел в Интернете и нашел список домов, которые выставлены на продажу, — пояснил он, садясь рядом с ней.
— Ты ведь знаешь, я не хочу уезжать из Бостона.
— Я не имею в виду, что нам надо уехать. Мы должны переехать из этой квартиры. За такую же цену или даже дешевле мы могли бы снять какой-нибудь дом, потом со временем купить его, когда у меня наладится с работой. Небольшой дом недалеко от больницы, с маленьким двориком. Я хочу сказать: что-то более похожее на семейное гнездо.
Он заметил удивление на ее лице. Он всегда был против того, чтобы осесть в Бостоне и пустить, так сказать, корни.
— Думаю, это было бы замечательно! — воскликнула Пейтон. Ее глаза заблестели от удовольствия. — Это как раз то, чего я так долго хотела. Но я не желаю, чтобы ты делал это… ты понимаешь, из жалости.
— Жалость здесь совершенно ни при чем, — сказал он. Скорее, может быть, чувство вины, но ни в коем случае не жалость.
— Но тебе здесь никогда не нравилось. Почему вдруг такая перемена?
— После этой аварии мы провели столько времени вместе, только ты и я. Вот после всего этого я окончательно понял: для того чтобы сделать карьеру, тебе нужно жить именно в Бостоне. Для моей же карьеры это абсолютно безразлично.
— Ты не хуже любого другого юриста в этом городе.
— В той фирме, где я работаю, так не думают. Никто из партнеров никогда не говорит мне ничего конкретного. Я должен обо всем узнавать из инструкций, вывешенных на доске объявлений. Наверное, они решили избавиться от меня.
— Мне очень жаль.
— О да. Глупо было надеяться на то, что я смогу влезть в какую-нибудь солидную фирму в Бостоне. Это были просто потраченные впустую пять лет жизни. И тут нет твоей вины. Я понимаю, что ты принимаешь все близко к сердцу, что это тревожит тебя. Вот почему я так отдалился от тебя в последнее время.
— Жаль, что ты не поговорил со мной, если все это тебя действительно беспокоит.
— Ты права. Поэтому обещаю: я больше никогда не позволю тебе чувствовать себя одинокой и покинутой.
— Ты твердо обещаешь?
— Твердо обещаю. Я снова с тобой. Ты можешь на меня во всем положиться.
— Хорошо. Но что-то подсказывает мне, что следующие два дня мне придется рассчитывать только на маму.
— Я уже сказал, что снова с тобой. Конечно, я не безупречен.
Она улыбнулась. Он поцеловал ее и, встав с кровати, взял пальто и портфель.
— Я улетаю в два часа. Если понадоблюсь тебе, позвони мне на мобильный.
— Обязательно позвоню.
Он уже собрался уходить, но она остановила его.
— Я люблю тебя, — произнесла она.
— Я тоже, — ответил он, медленно повернувшись.
Кевин надел пальто и вышел в коридор. В гостиной было все еще темно, но он не стал включать свет. Некоторое время он стоял в проеме двери, уставившись в темноту. Кевин вдруг окончательно осознал всю серьезность того, что только что произошло. Если бы Пейтон всего на несколько минут дольше пролежала в ледяной воде озера, не было бы этих замечательных четырех дней, которые они провели вместе, наслаждаясь друг другом. Ему бы пришлось в полном одиночестве спешно заниматься организацией похорон, возможно, самому выбирать для нее погребальную одежду, украшения и все остальные полагающиеся вещи. Кевин пытался представить, какую речь он произнес бы перед собравшимися на похороны, какую надпись высек бы на гранитном памятнике, какие тайны поведал бы шепотом своей спящей вечным сном жене, оставшись один у ее могилы. Кроме нее, никто не услышал бы его откровений. Да и она уже ничего не услышала бы.
Я очень сожалею, Пейтон. Я безмерно сожалею.
Послышался мелодичный звон старинных часов, стоявших на каминной полке. Уже пришло время уходить. Он схватил свои ключи и вышел. Входная дверь захлопнулась. Сильный ветер ударил в лицо, забросав холодной снежной пылью. На тротуарах кое-где снежные сугробы доходили до колена, дороги были покрыты коркой льда. Тусклое солнце пробивалось сквозь серые зимние облака. Он сделал шаг вперед и остановился. На снегу, прямо под его ногами, что-то лежало.
Это была красная роза на длинном стебле.
Кевин поднял ее. Его рука дрожала, но не от холода. Черт возьми, что все это означает? Может быть, таким образом, кто-то решил пожелать Пейтон скорейшего выздоровления? Или это ее родители, либо какой-то друг, коллеги-врачи? Цветы в таком случае очень уместны. Или какая-нибудь милая безделушка. Или фрукты.
Но никак не красная роза.
Здесь должна быть визитная карточка или записка. Возможно, роза просто упала в снег. Он встал на колени и начал расчищать от снега порог. Сначала он делал это осторожно, чтобы не пропустить того, что искал. Потом стал разгребать снег все быстрее, затем с бешеной скоростью принялся очищать ступеньки, пока не дошел до самой нижней. Он расчистил даже небольшую дорожку, ведущую к тротуару. Ничего не было. Кевин сел на последнюю ступеньку и молча смотрел на улицу, совершенно обессиленный этой изнурительной работой, не давшей никаких результатов. Он тяжело и прерывисто дышал, выпуская клубы пара. В голове крутились самые разные варианты. Здесь и не должно было быть никакой записки, или визитной карточки, или еще чего-нибудь. Красная роза — вещь вполне самодостаточная и не нуждается ни в каких объяснениях. Совершенно понятно, что означает такой подарок.
Неужели у Пейтон кто-то есть?
Кевин больше не чувствовал угрызений совести за свой собственный опрометчивый поступок. Вся эта ситуация приводила его в бешенство. Неужто он был таким же слепым, как Сандра, которая столько лет прожила в браке и не замечала очевидного.
Он переломил стебель цветка пополам и швырнул розу в сугроб. Потом быстрой походкой пошел в сторону метро.
