Со стаканом в руке он расхаживал по дому. Все здесь располагалось как обычно, и он не находил ни одной детали, способной подсказать, что было на уме у Вирджинии перед отъездом. Кровати в спальне были заправлены. Фредерик заглянул в платяной шкаф, но не смог определить, чего там не хватает, поскольку имел довольно смутные представления о вещах своей жены. Ему бросилось в глаза лишь отсутствие маленького красного чемодана, который всегда стоял между стеной и шкафом. Значит, она собирала вещи. Она покинула этот дом с чемоданом в руках.
После некоторых колебаний Фредерик поднялся в гостевую. Постель застелена, шкаф пуст. Нет ничего, что указывало бы на присутствие Натана Мура.
«И даже если бы я обнаружил тут его старый носок, – устало подумал Фредерик, – это не сказало бы мне ровным счетом ничего нового о том, что случилось!»
Он вышел из гостевой, спустился в спальню и стал медленно раздеваться. В зеркальной двери платяного шкафа мелькнуло отражение усталого мужчины с серым, измученным лицом. Его глаза были полны замешательства и страха. Неужели это он? Такое выражение лица Фредерик видел у себя впервые. Еще ни одно событие в жизни не выбивало его из колеи так, как внезапное исчезновение Вирджинии.
Фредерик облачился в махровый халат. Ложиться спать было бессмысленно: мужчина был так взбудоражен, что не мог сомкнуть глаз. Завтра, как можно раньше, он отправится в больницу к Ливии Мур. Но сначала ему необходимо позвонить своему секретарю в Лондон. Все важные встречи, назначенные на первую половину дня, придется отменить, другие придется провести его заместителям. А что делать с тем злополучным званым ужином, который и стал, вероятно, причиной всех беспокойных событий последнего времени, Фредерик не знал. Конечно, у него еще есть в запасе время, чтобы во второй половине дня оказаться в Лондоне и принять участие в мероприятии, придумав насчет Вирджинии какую-нибудь отговорку. Однако сможет ли он как ни в чем не бывало вести светские беседы, находясь в полном неведении о том, где его жена и что с ней?! Представить себе этого Фредерик не мог.
В беспокойстве он снова отправился в гостиную, зажег маленькие лампочки у окна. На диване лежало несколько последних номеров газет. Фредерик схватил вчерашнее издание, которое лежало сверху. Крупные заголовки на первой полосе кричали о двух убийствах маленьких девочек. «Куда смотрит полиция?» – называлась одна из статей. Ее автор разрабатывал версию о том, что виновником этих двух случаев является один и тот же человек. Обе девочки, четырехлетняя Сара Алби и восьмилетняя Рейчел Каннингэм, жили в Кингс-Линне. И та и другая пропали средь бела дня, и никто ничего не заметил. Обеих изнасиловали, задушили и бросили в отдаленных уголках, куда, впрочем, легко было добраться на машине. «Жители Кингс-Линна страшно обеспокоены, – утверждалось в статье. – Родители больше не разрешают детям играть в одиночку во дворе и активно организуют школьный транспорт – это гарантирует, что дети не окажутся без присмотра по дороге в школу и обратно. Все больше говорится о необходимости создания чрезвычайной комиссии по расследованию этих чудовищных преступлений».
Фредерик знал, что чрезвычайные комиссии нещадно пожирают и без того скудный полицейский бюджет, однако он признавал, что в этой ситуации промедление недопустимо. Тонкое политическое чутье Квентина подсказывало ему, что эту животрепещущую тему можно с успехом использовать в предвыборной борьбе.
Однако в данный момент ему было не до политики. У него появились личные проблемы, неведомые ему раньше. Чтобы хоть как-то отвлечься, он стал читать газеты с первой до последней страницы, даже спортивную колонку, которая обычно почти не интересовала его. Когда сквозь шторы начали пробиваться первые лучи рассвета, голова Фредерика безвольно упала на спинку дивана и он в полном изнеможении заснул.
2
К Ливии окончательно вернулась память, но она не знала, радоваться ей или огорчаться по этому поводу. Наверное, лучше для нее было стереть из памяти кое-какие детали. Снова и снова перед ее глазами вставала одна и та же картина: Натан выталкивает ее за борт «Одуванчика», над ее головой простирается бескрайнее ночное небо, а внизу зловеще плещутся черные морские волны. «Живо за борт! Прыгай!» – звенел в ее ушах оглушительный вопль мужа.
В тот момент ей показалось, что она прыгает в небытие, Ливия не слишком любила воду, не испытывала страсти к морю, не находила никакой прелести в кораблях. Она очень боялась утонуть, и никогда не смотрела фильмы про кораблекрушения.
Женщину не покидало чувство, что она заглянула смерти прямо в глаза, в ее распахнутые пустые глазницы, что она с трудом вырвалась из ее цепких объятий. Ливия понимала: она жива. Она осознала это в тот самый момент, когда сумела выкарабкаться из ледяной морской пучины на спасительный резиновый плотик. Потом она убеждалась в этом снова и снова: вот она качается в рыбачьей лодке, подобравшей их через некоторое время после крушения; вот несмело ступает на твердую землю в Портри и шагает, обернутая в шерстяное одеяло, с бутылкой минералки в руке, которую сунула ей неизвестная добрая душа. И сейчас, лежа в палате, Ливия понимала, что она жива, однако от мрачных мыслей она избавиться не могла. Смерть мерещилась ей постоянно, принимая образ черных, страшных, неистово бурлящих и шумящих волн.
Рано утром к ней подошел врач и сообщил, что сегодня ее выпишут.
– Физически вы восстановились, – сказал он. – Это и было главной нашей задачей. Мы сделали все, что могли. Но вам необходима профессиональная помощь психотерапевта. Нервные потрясения – это вам не шуточки!
Ливии принесли завтрак в постель, но кроме двух-трех глотков кофе и ложечки джема проглотить она ничего не смогла. Соседки по палате сделали несколько попыток завести с ней разговор, но она притворилась, что плохо говорит по-английски, и те в конце концов отстали. Однако просто так лежать в кровати было для нее уже невыносимо. Ливия с трудом встала и, шатаясь, поплелась в ванную комнату. Там она увидела в зеркале свое отражение: бледная, как привидение, с ввалившимися щеками… «На выписку!» Врачу легко говорить, а она и шагу не может ступить без Натана. Вчера он почему-то не пришел, хоть и обещал, и ее все больше охватывало беспокойство: а вдруг он не явится и сегодня. Что тогда делать? Крыши над головой, пусть и больничной, уже не будет, денег у нее нет, и малейшего представления о том, куда податься, тоже. По насмешливым взглядам соседок по палате можно было догадаться: те уже тайком судачат о том, что в отношениях с красавцем мужем у Ливии далеко не все гладко.
Молодая женщина умылась, потом печально поглядела в зеркало на свои жирные волосы. Помыть она их не могла, у нее не было шампуня. Ладно, чего уж там, грязная голова представляла собой лишь самую незначительную из ее проблем. Вернувшись в палату, Ливия стала вытаскивать из шкафа свои вещи. «Вещи Вирджинии Квентин, – мысленно поправила она себя. – Своих у меня больше нет».
Джинсы и пуловер раньше сидели на ее фигуре, как влитые, но сейчас они болтались на ней мешком – так сильно она исхудала за эти дни. Штаны обвисли на бедрах, а в пуловере могла поместиться еще одна такая же Ливия. Наверное, она выглядит в этом одеянии как пугало огородное, как скелет в джинсах.
