В конце прохода, слева от двойных дверей, внимание Кэтрин неожиданно привлекли несколько выставленных на продажу картин. Написаны они были кричаще-яркими красками, их сюжеты по большей части тоже были пародийно-шутливыми, однако, несмотря на это, картины вызывали смутное ощущение тревоги. На одной картине была изображена парочка, отплясывающая на крыше хлева под полной луной, на поверхности которой угадывался рельеф волчьего лика. На другой — мужчина в гребном ялике и с оленьими рогами на голове тоскливо вглядывался в далекий берег. От подобных картин Кэтрин пробрала дрожь, и она, развернувшись, торопливо зашагала в обратном направлении.
У дверей в противоположном конце манежа собралась небольшая группа подростков, которые, хихикая, ели из одного пакета сахарную вату, приготовленную, судя по цвету, из подкрашенного кленового сиропа. Одетые в высокие ботинки и яркие спортивные куртки, подростки были до странности похожи друг на друга; даже выражение лиц у них было одинаковое, туповато-удивленное, и Кэтрин невольно задумалась, не совершила ли она ошибку, поселившись в столь глухой провинции. Ей даже пришлось напомнить себе, что в Уэст-Холл она приехала вовсе не затем, чтобы заниматься психоанализом местной молодежи. Ее задача состояла в том, чтобы выяснить, что привело сюда Гэри, и почему он предпочел ничего не говорить ей о своей поездке.
Слегка пожав плечами, Кэтрин двинулась в обратную сторону. Она миновала ларек с деревянными игрушками, стол с медом и медовухой (продукция местной пасеки), прилавки с корнеплодами и кабачками, контейнеры-охладители с сосисками и сардельками домашнего изготовления, витрину со сладкими кексами и печеньем, а также раскладной столик унитариев-универсалистов
[10] с вращавшимся лотерейным барабаном. Увы, с кем бы из торговцев Кэтрин ни заговаривала, никто, похоже, не знал о женщине с косой никаких подробностей, кроме тех, что были ей уже известны: что она каждую субботу торгует здесь яйцами и вяжет отличные шерстяные носки. Это последнее обстоятельство навело Кэтрин на новую мысль, и она разыскала в углу пожилую фермершу, которая прямо за прилавком пряла шерсть, превращая ее в толстую коричневую нитку. Ее догадка оказалась верной.
— А-а, вы имеете в виду Элис!.. — воскликнула фермерша, когда Кэтрин спросила ее, не покупала ли у нее торговка яйцами шерсть для своих замечательных изделий. — Да, она часто у меня берет… Правда, сегодня я ее что-то не видела. Даже странно — обычно Элис не пропускает ни одной субботы.
— А ее фамилию вы случайно не знаете? — поинтересовалась Кэтрин, напуская на себя безразличный вид. Кто их знает, этих провинциалов, еще вообразят себе невесть что! Ладно, если они решат, что она из полиции, а то ведь, могут подумать, будто она представляет интересы яичной мафии и явилась в тихий Уэст-Холл, чтобы устранить конкурентку.
— Нет, ее фамилии я, к сожалению, не знаю, — покачала головой пряха. — Наверное, вам стоило бы расспросить Бренду Пирс. Бренда — директор рынка и, конечно, должна знать, кто и чем здесь торгует. К сожалению, она недавно уехала во Флориду — ее отцу предстоит операция на сердце, и Бренда хотела побыть с ним хотя бы недельку. Приходите в следующую субботу, мисс; она как раз вернется и расскажет вам все, что вы хотите узнать. Да Элис, наверное, и сама здесь будет — как я помню, она каждую субботу приходит сюда.
— Значит, тебя зовут Элис… — сказала Кэтрин вслух, когда, вернувшись домой, села за рабочий стол и взяла в руки крошечную куколку в ярком бирюзовом свитере с желтыми полосками, которую она накануне сделала из проволоки и папье-маше. — Быть может, я тебя пока не нашла, но имя у тебя уже есть.
Она приклеила кукле длинную седую косу, сплетенную из серых шелковых ниток для вышивания, поправила свитер и, натянув на нее крошечные синие джинсы, усадила на стульчик в шкатулке-кафе, а сама отправилась на кухню, чтобы выпить кофе и перекусить.
— Элис, Элис, Яичная Королева Элис… Где ты прячешься, Элис? Или, как твоя тезка Алиса, ты провалилась в кроличью нору?..
Кэтрин понимала, что ей, скорее всего, придется запастись терпением и дождаться следующей субботы. Тогда она снова отправится на рынок, отыщет там Элис и задаст ей все интересующие ее вопросы. Ну а если Яичной Королевы почему-либо снова не будет (мало ли, вдруг на ее подданных-кур напала какая-нибудь эпидемия?), она потолкует с директором рынка, с этой… как ее… с Брендой, и выяснит полное имя и адрес таинственной Элис. Быть может, ей повезет, и она сумеет узнать даже номер ее мобильного телефона.
На обед Кэтрин подогрела банку консервированного супа и приготовила чашку растворимого кофе. Пока она возилась, за окнами заметно стемнело. Сначала Кэтрин удивилась, поскольку время было еще не позднее, но потому увидела, что снаружи пошел сильный снег.
Пообедав, Кэтрин порылась в сумочке, достала сигарету и с наслаждением закурила. Убирая сумочку на место, она вдруг заметила на полу возле кухонной двери бумажный пакет, который принесла вчера из книжного магазина. И как она только могла забыть, что приобрела не больше, не меньше, как монументальное исследование по истории Уэст-Холла — плод многолетних трудов местного кружка историков-любителей, которые скрупулезно и с любовью подбирали пожелтевшие фотокарточки, найденные среди пыльной рухляди в антикварной лавчонке (мимо которой она тоже проходила вчера)?.. Ну-ка, посмотрим, какие потрясающие научные открытия удалось сделать местным геродотам, издавшим за свой счет столь такой толстый том.
Вытряхнув книгу из пакета, Кэтрин перенесла ее на стол, налила себе свежего кофе, закурила вторую, сверхлимитную сигарету, и приготовилась насладиться чтением.
Как и предупреждал продавец в книжном, это бы, скорее фотоальбом по истории городка, нежели серьезное научное исследование. На первом же развороте Кэтрин наткнулась на карту Уэст-Холла, датированную 1850 годом. На следующей странице была помещена карта современного города. Судя по этим двум картам, за полтора с лишним столетия Уэст-Холл почти не изменился, прибавив всего несколько улиц, пару церквей и школ. Центральная площадь, во всяком случае, осталась на прежнем месте; правда, на первой карте не была обозначена эстрада для выступлений городского оркестра, но Кэтрин это не смутило: судя по некоторым деталям архитектуры, эстраду воздвигли намного позже.
Разглядывая нерезкие, черно-белые фотографии городка и его давно умерших жителей, Кэтрин несколько раз вздохнула. Гэри, наверное, был бы в восторге от альбома: он обожал издания со старыми картами и фотографиями, наглядно иллюстрировавшими, как рос и развивался тот или иной город. Сама Кэтрин предпочитала более академический подход, однако и ей было интересно взглянуть и на фотографию лавки Джемисона «Овес и Упряжь», вывеска которой каким-то чудом сохранилась до сегодняшнего дня, и на городскую гостиницу, в одном из помещений которой разместился нынешний книжный магазин, и на сгоревший в двадцатых универмаг некоего Кашинга. Составители альбома пошли самым простым путем, поместив напротив старых фото современные снимки спортивного магазина, антикварной лавки, кафе «Лулу» и других, и Кэтрин невольно поразилась тому, насколько узнаваемыми были столетние здания, пусть и облепленные рекламой, изуродованные неоновыми вывесками, электрическими жалюзи и прочими приметами современности.
