Гийом де Боже приказал всем исповедаться и причаститься в тот день, когда должна была начаться осада. Он понимал, что немногим из них удастся выжить, а потому попросил всех очистить свою душу перед Господом.
Франсуа де Шарней уже уехал, попрощавшись с этими местами, за долгие годы ставшими ему родным домом. Де Боже верил, что де Шарней сумеет спасти погребальный саван Иисуса и довезет его до Франции. Сердце подсказало ему поручить эту миссию именно де Шарнею. Этот человек, сорок лет назад привезший сюда Священное Полотно из Константинополя, сможет вывезти его на Запад. Хотя, как говорят сарацины, «инш'алла» — если на то будет воля Аллаха!
Сколько теперь осталось рыцарей? Человек пятьдесят, не больше, все еще продолжали оборонять стены, не желая сдаваться, в то время как мирные жители — христиане — в панике, с криками бегали туда-сюда. Нет ничего более жуткого, чем состояние, которое испытывает человек в подобные моменты, когда речь идет о спасении собственной жизни.
Паника все больше охватывала жителей. Буквально в нескольких метрах от берега на дно пошло суденышко, перегруженное имуществом и людьми, пытавшимися убежать от неминуемой гибели.
В Акре, великой крепости тамплиеров, настоящей цитадели, вовсю кипела схватка. Тамплиеры не отступали ни на шаг, защищая каждую пядь земли ценой своей жизни, и лишь по их мертвым телам врагу удавалось продвигаться вперед.
Гийом де Боже, с мечом в руке, бился уже несколько часов подряд. Он давно потерял счет убитым врагам и не знал, сколько его товарищей пало, сражаясь рядом с ним. Он попросил своих рыцарей, если Акра все-таки будет захвачена мусульманами, попытаться выбраться отсюда живыми. Но никто из них не внял его просьбе, все тамплиеры продолжали сражаться насмерть, ибо верили, что скоро будут держать ответ за то, как поступали в этой жизни, перед самим Богом.
Великий магистр схватился с двумя яростно сражающимися сарацинами, отбиваясь от их сабель мечом, и вдруг… Что это? Он внезапно почувствовал острую боль в груди, и перед его глазами все погрузилось в темноту. Инш'алла!
Жану де Периго удалось отбить тело Гийома де Боже и, оттащив в сторону, прислонить его к стене. Раздался крик: Великий магистр убит! Акра вот-вот должна была пасть под натиском мусульман, однако Богу не было угодно, чтобы это произошло именно этой ночью.
Мамелюки возвратились в свой лагерь, и через некоторое время оттуда стали доноситься запах баранины и победные песни. Рыцари, изможденные битвой, собрались в главном зале. Им нужно было избрать Великого магистра, здесь и сейчас, ибо медлить они не могли. Они были усталыми, израненными, однако для них было важно, кто будет их командиром, когда они завтра пойдут на смертный бой и погибнут, сражаясь, ибо что же еще им оставалось? А сейчас они молились, прося Бога просветить их. В конце концов, преемником доблестного Гийома де Боже стал Тибо Годен.
28 мая 1291 года в Акре царили жара и отчаяние. Перед тем как взошло солнце, Тибо Годен приказал провести богослужение. А затем зазвенели мечи и полетели тучи стрел. Еще до захода солнца над Акрой стало развеваться вражеское знамя. Инш'алла! Крепость превратилась в братскую могилу: почти никому из рыцарей-тамплиеров не удалось выжить.
38
Анна Хименес проснулась, закричав, как будто она находилась в самой гуще битвы. Но нет, она была здесь, в центре Лондона, в номере отеля «Дочестер». По спине у нее струился пот, а в висках стучала бешено пульсирующая кровь. Встревоженная, Анна поднялась с постели и пошла в ванную. Волосы у нее прилипли к лицу, а ночная сорочка промокла от пота. Она разделась и приняла душ. Уже второй раз ей снилось, что она участвует в битве. Если бы она верила в переселение душ, то могла бы поклясться, что ей только что довелось побывать в крепости Сен-Жан д'Акр и увидеть, как погибали последние из тамплиеров. Он могла в деталях описать лицо и фигуру Гийома де Боже и цвет глаз Тибо Годена. Ей казалось, что она и в самом деле побывала там и своими глазами видела этих людей.
Приняв душ, она успокоилась и, прежде чем лечь в постель, надела футболку. Второй ночной сорочки у нее не было, а эта была мокрой от пота. Постель тоже оказалась мокрой от пота, а потому она решила включить компьютер и немного порыскать по интернету.
Разъяснения профессора МакФаддена и связанные с историей тамплиеров документы, которые он ей показал, произвели на Анну сильное впечатление. МакФадден подробно рассказал ей о падении крепости Сен-Жан д'Акр. По его словам, это был один из самых мрачных дней в истории ордена.
Возможно, именно поэтому ей приснилось падение Акры, как в свое время приснилась осада Эдессы византийскими войсками — после того как София Галлони рассказала ей об этом событии.
Завтра она снова встретится с профессором МакФадденом и попросит его побольше рассказать ей о наиболее ярких событиях из истории тамплиеров, которые производили на нее такое сильное впечатление, что снились по ночам.
39
Запах моря придал ему бодрости. Ему не хотелось оглядываться назад. Поднимаясь на судно, он не смог сдержать слез, потому что понимал: покидая Кипр, он на самом деле навсегда покидает Восток. Братья-тамплиеры притворились, что всецело заняты своей работой, — они не хотели показывать, что видят, как он плачет. А он, судя по всему, действительно сильно постарел, потому что плакал, не скрывая этого. Прощаясь с Саидом, он тоже плакал: за все эти долгие годы они впервые обнялись, и оба заплакали от отчаяния, потому что для них расставаться было то же самое, что раздирать надвое нечто неделимое.
Но как бы то ни было, Сайду пришло время вернуться к соплеменникам, а ему, Франсуа де Шарнею, — возвратиться на родину. Да, Франция была его родиной, но он о ней почти ничего не знал и поэтому не испытывал особых чувств. Его настоящая родина — орден тамплиеров, его дом — Восток. Во Францию возвращалось лишь тело этого человека, а душа его осталась у подножия стен крепости Сен-Жан д'Акр.
Путешествие на судне прошло без происшествий, хотя Средиземное море весьма коварно, как в свое время в этом убедился Одиссей. Сейчас же их судно уверенно плыло вперед, качки почти не было. Распоряжения, данные Гийомом де Боже, были однозначными: де Шарней должен доставить Священное Полотно в принадлежащую ордену тамплиеров крепость в Марселе и там ждать новых указаний. А еще Великий магистр заставил де Шарнея поклясться, что тот никогда не расстанется с этой святыней и будет защищать ее, не щадя собственной жизни.
Хотя на душе у де Шарнея лежал тяжелый камень, компания нескольких рыцарей-тамплиеров, возвращавшихся, как и он, во Францию, скрасила ему это путешествие. Гавань Марселя произвела на него огромное впечатление большим количеством пришвартованных у ее причалов кораблей и снующих туда-сюда, разговаривающих и кричащих людей.
Когда они сошли с судна, их встретили несколько тамплиеров, которые отвели их в дом, принадлежащий ордену. Никто из этих людей не знал, какую святыню де Шарней привез с собой. Гийом де Боже дал ему письмо к руководителям ордена тамплиеров в Марселе. «Они там, — сказал де Боже, — сообразят, как правильно поступить».
