– Оружие в Зоне появляется так же, как и на любой иной территории во время ведения боевых действий, – проронил Ворон. – Вам ли не знать? Думайте лучше о том, что нам сильно повезло. Зона слишком любит этот город и рушить его не позволила, даже соблазнившись шансом полной ликвидации нашей группы.
– Это уж точно. – Пух нашел что-то веселое в его словах и рассмеялся. – Проклятие оно потому и есть проклятие, что долбает сверху, и спасения от него никакого. Радиус поражения у вот этой мины, – он потыкал пальцем в сторону дымка, – сорок восемь метров. По лежачей цели бьет с шансом более девяносто процентов. Отдельный осколок и на километр может залететь. Да еще и раскидывает осколки эти параллельно земле, а не вверх, залечь не спасает.
– Ты чего так обрадовался, боец? – поинтересовался Ворон.
– Так я уже дважды под минометным обстрелом побывал и выжил. Есть удача на свете, а статистика эта вся – шлюха империализьма, – явно перековеркивая чужую цитату, сообщил Пух и широко улыбнулся.
Тем не менее настроение чуть приподнялось. Денис взглянул на облако.
– Сворачиваем, – вздохнул Ворон. – Идем внутрь района. Держаться колонной, ступать след в след. Шаг влево-вправо буду считать суицидальными наклонностями. Дэн во главе, я замыкающим.
Словно специально, как приглашение, монолит дома кончился, а от главной улочки ответвилась дорожка поменьше, вьющаяся между домами. К ней вела узкая тропка, покрытая асфальтом, на которую гуськом высыпали «круги огня», отрезая казавшийся безопасный путь и вынуждая группу сойти на газон.
– А если перешагнуть? – спросил кто-то из бойцов, прозвище которого Денис подзабыл.
На это Ворон вытащил гайку и кинул – не в сам круг, а над ним. Та сгорела, напоследок мигнув синей искрой.
– Хочешь причинное место поджарить – дерзай, – буркнул сталкер. – Чисто теоретически пройти, конечно, можно. – Он прищурился. – Плавно огибая, руки держа по швам… но, возможно, нам лучше поискать другой путь.
Со стороны прудов раздался звонкий плеск, словно в воду прыгнула огромная жаба, а затем шелест листвы. Ветра по-прежнему не было.
– Нет нам другого пути, – сказал Денис. К счастью, ни у кого не возникло желания поинтересоваться, почему он так решил.
– Нас заманивают в ловушку, – прошептал Кит.
– Да, – откликнулся Ворон, – но из любой мышеловки можно попробовать выбраться. Чисто теоретически хотя бы. Если останемся здесь, нас просто убьют.
Он, прищурившись, снова взглянул на аномалию. На асфальте «круги огня» чем-то напоминали «мокрый асфальт», но казались более светлыми с рыжим оттенком.
– По идее, все, от нас требуемое, всего лишь «змейка», – сказал он и сделал шаг в сторону аномалии. – Раз, два, три.
«Змейка» в его исполнении больше напоминала движения пьяного, но прошел он быстро и чисто, показав, что ничего, требующего сверхъестественных способностей и навыков, не предусмотрено.
– По одному, – приказал сталкер. – И учтите, назад я не вернусь. Дэн, ты последний.
– Ох, старость не радость, – вздохнул Кит.
Двигался он довольно неуклюже, но миновал опасные участки чисто. Двое других бойцов тоже справились, только Пух задел границу последнего круга рукавом и с криком выкатился под ноги более удачливых товарищей. Его тотчас обездвижили, сбили огонь с камуфляжа, а над ним склонился Кит.
– Ожог третьей степени, – прошипел он и, видимо, от избытка чувств прибавил: – Мать моя женщина.
Укол обезболивающего и тугая повязка решили на время проблему. Боец мог передвигаться самостоятельно и уверял в этом даже более рьяно, чем требовалось.
– По-любому это явно не тот случай, когда я могу себе позволить вытаскивать тебя из Зоны, – процедил сквозь зубы Ворон. – Дениса тоже не отпущу, а ни с кем другим ты просто не дойдешь.
Пух глянул на деревья, стену, все еще чернеющий дымок.
– Лучше сразу застрелиться, – пробормотал он.
Оставшиеся бойцы переправлялись сосредоточенно. Слишком: на последнем везение дало трещину. Тот сильно волновался. В подобном состоянии оступишься, даже двигаясь по проведенной для наглядности линии, тут же линий не было, и мела, которым ее можно начертить, – тоже.
Он неудачно выставил ногу и споткнулся, словно на невидимом камне. Не довлей над бойцом страх, он мог бы все исправить, сохранив равновесие: быстрота и координация решили бы исход в его пользу, но парень запаниковал, а потом смирился с неизбежным.
Денис видел, как он очень медленно начал заваливаться набок – прямо в круг – и шагнул в направлении аномалии.
– Стоять! – Окрик Ворона хлестнул по нервам, и Денис остановился прежде, чем понял, что опоздал бы в любом случае.
Тело уже горело. Оно так и не достигло асфальта, развалившись в воздухе, осев пеплом и чадом. В воздухе повис запах, очень напоминающий тот, что появляется при готовке свинины на углях, но более резкий, и Дениса едва не вырвало.
– Мать, мать, перемать! – Кит разразился возгласами и монотонной бранью, в которой не удавалось вычленить отдельных слов, не говоря уже о том, чтобы понять общий смысл.
Его никто не останавливал, позволяя выговориться, и от этого бойцу, казалось, становилось только хуже. Они с Вороном слишком часто видели подобное: когда у якобы абсолютно адекватного человека в Зоне срывало крышу. Кит наверняка не осознавал всей опасности, когда шел, и теперь, оценив последствия, испытывал шок: не из-за ужасной смерти своего товарища, а потому что мог оказаться на его месте.
Ворон мельком кинул на бойца оценивающий взгляд. Денис почти был уверен: сталкер уже не сомневался, кого потеряет следующим. Между ними всегда существовала договоренность: не вмешиваться. Зона сама отбирает своих, и спорить с ней можно лишь в том случае, если намеченный человек тебе дорог. В конце концов, лучше хранить тех, кто стремится выжить, чем вытаскивать потенциальных самоубийц. Однако Кит Денису нравился, и он по собственному опыту знал: клин вышибают только клином.
Он шагнул в направлении «кругов огня» и закрыл глаза. Ему не требовалось много усилий. Он слишком хорошо чувствовал грань, за которую не стоит выходить.
«Круг огня», как и «мокрый асфальт» или «мертвая вода», считались мирными аномалиями, которые пожирали лишь угодивших в них неосторожных путников. Денис и не лез на рожон: не знал, сможет ли «договориться». Однако сейчас намеренно отогнул палец и чиркнул им над кругом – так, чтобы все видели. В случае неудачи мизинцем левой руки он вполне готов был пожертвовать, да и иметь перед глазами подтверждение своей глупости иной раз полезно.
Палец обдало теплым воздухом. Такой часто бывает в бане, но ни боли, ни жара за ним не последовало.
Когда Денис открыл глаза, то оценил побледневшие лица бойцов с огромным диапазоном эмоций от подозрения до тихого прибалдения. Ворон рассматривал окрестности.
