– Сразу за ней «рой». «Белых сталкеров» он, разумеется, не тронет, а вот нас не пропустит.
– Вот твари… – прошипел Шрам.
– А ты откуда знаешь? – Пух нахмурился.
Денис повел плечом и зловеще прошептал:
– Зона нашептала.
– А раньше сказать не мог?
– Значит, не мог, – сказал как отрезал Ворон. – Дэн, ты «радужки» хорошо чувствуешь? Где они конкретно?
– На льду. В самом что ни на есть центре.
– Час от часу не легче, – пробормотал Шрам.
– По всей видимости, надо врываться и бежать к катку. Трибуны – не ахти какое укрытие, но хоть что-то. А вот борта будут прошиваться пулями только в путь. Они лишь мнимое укрытие. К тому же, возможно, излучатели не дотянут, придется выбираться на лед, – принялся перечислять Пух. – Среди нас точно новоявленные Матросовы отыщутся?
– Отыщутся, – Шрам хмуро оглядел его, – ты-то что волнуешься? Все равно здесь останешься.
– Я?.. – Пух воззрился на него с явно читающимся в глазах страхом. – Чтоб погибнуть ни за грош, когда ко мне сзади подкрадется какая-нибудь гадость?
– Это вряд ли.
– Тогда этого… парня со мной оставьте.
Денис покачал головой.
– Я буду обезвреживать ловушки, – заявил он, даже не глядя на Ворона. – Без меня вы просто не пройдете. Мало ли что еще они могли натаскать? Пока я могу точно сказать про «рой» и, возможно, «иллюз». Только не спрашивайте, как им подобное удалось.
– Если знаешь, что пчела не укусит, не так-то и сложно открыть улей или перенести его с места на место, – вставил Ворон. – Дэн прав. А я останусь с Пухом здесь.
Он ничего больше не сказал. Мысль о том, что у группы должен остаться хотя бы один сталкер, повисла в воздухе. Как и следующая: на случай, если первая атака в лоб не удастся, у них появится шанс для следующей.
– Кто не готов, имеет смысл приготовиться. – Ворон вскинул обрез, выцеливая по-прежнему курящего «белого сталкера». – Шрам, снимай квадратного.
Выстрелы прогремели одновременно. Тонкий рухнул мгновенно. В левой стороне груди появилась небольшое пятно и стало расширяться. Вопреки ожиданиям кровь оказалась прозрачной, переливающейся всеми цветами радуги.
– Сатанинское отродье, – прошипел Шрам и надавил на спусковой крючок.
Толстый Круль рухнул позже, чем умер. Три выстрела раскололи череп. Прежде чем тело опустилось, все вокруг забрызгало мозгами.
– Вот блин! – в сердцах воскликнул Дух и сорвался с места. – Не навернуться бы.
Денис уже бежал по направлению к дверям.
Ворон, прищурившись, посмотрел в сторону группы.
– Думаешь о том, что хочешь быть с ними? – спросил Пух.
Он выглядел напряженным, автомат положил на колени и теребил пальцами наплечный ремень.
– Нет. Думаю, что не стоило отпускать Шрама. У него, похоже, рвет крышу. Такому не место в бою.
Пух пожал плечами.
– Знаешь, как мы звали его в одной из тех горячих точек, о которых говорить будет не положено лет еще сорок пять?
Сталкер приподнял бровь:
– И?..
– Берсерк. Как все мирно – душа компании, умный, начитанный, со своей жизненной философией, даже близко к религии не стоящей. А как пятилапый пес настает, его становится не узнать. В глазах фанатичный блеск, руки трясутся. Мы раз против мусульман воевали, так он всю дорогу материл их Коран с пророком Мухаммедом и пророчил новый крестовый поход, аж не по себе становилось, но, знаешь, мы тогда выстояли, и не без его участия.
– Да уж…
– Я знаю, в это сложно поверить, но Шрам на самом деле очень добрый. Ты только не смейся, но он самый настоящий пацифист.
– Смеяться меня сейчас не тянет от слова «совсем», – заметил Ворон, прислушиваясь к какофонии выстрелов.
– Просто каждый раз перед боем Шрам себя накручивает. Ему, чтобы убить, надо не воспринимать врага человеком, вот он и старается.
Ворон вздохнул. Объяснение нисколько не успокоило, наоборот, разожгло подозрение и неуверенность прежде всего в своем решении.
– У твоего друга могут быть какие угодно взаимоотношения с собственной совестью, – сказал сталкер после некоторой паузы, – но если он хотя бы раз косо посмотрит на моего напарника, я убью его.
– Да с чего бы… – начал было Пух и осекся. Он слишком хорошо помнил, как Денис прошел «круги огня».
– С того, – разозлился Ворон. – Так или иначе, Зона меняет всех, кто в нее попадает хотя бы единожды. В отношении кого-то изменения бросаются в глаза, у других незаметны, но это не значит, будто их нет. Любой человек, входящий в Периметр, становится его частью, как и Зона – маленькой частичкой его души. От этого не уйти, и ничего с этим не поделать. Если твой друг выйдет из Москвы, а через год кто-то начнет убивать сталкеров, я, не задумавшись, укажу на него и, вероятнее всего, окажусь прав.
– Да с чего ты взял?
– Если полагать своих врагов тварями, то раньше или позже останешься единственным человеком в скопище нелюдей, чья жизнь не имеет ни малейшей ценности, а это уже позиция не героя, пусть и самого посредственного, а фанатика-маньяка.
– А ты-то сам?.. – спросил Пух слегка уязвленно.
– Я человек, и окружают меня люди, просто методы и убеждения у нас сходятся не всегда да и понятия о добре и зле разные.
Пух глянул на него внимательнее, прищурился и вдруг поинтересовался:
– Сколько тебе лет?
– Сколько есть, все мои. – Ворон осклабился в ответ. Улыбка выглядела оскалом.
– Я к тому, что ты очень сильно отличаешься даже по поведению от людей своего предположительного поколения.
– Не вижу в том ничего плохого. Парни моего поколения мечтали о малиновых пиджаках и «меринах», а девчонки – о шмотках и денежном мешке в виде мужа. В общем, поганое поколение, как ни посмотри.
– А ты?
– Я зачитывался Скоттом и Толкином, хотел быть как Робин Гуд, а еще полететь в космос.
– Значит, ты не из них и все врешь.
Ворон вскинул бровь и усмехнулся:
– Я просто много читал и принципиально не смотрел телевизор. А еще всегда умел за себя постоять.
Часть IV
Глава 1
«Рой» он просто вышвырнул. В памяти отразилась картинка, ничего общего не имеющая с реальностью: будто он проходит через дверь, берет осиное гнездо, примостившееся у притолоки, и кидает в окно. Все бы ничего, но вылетевшие из гнезда осы не накинулись на него, а подхватили гнездо и куда-то поволокли.
Раздумывать над собственным нездоровым воображением оказалось некогда. Из двери повалили бойцы, и основной задачей Дениса оказалось не своевременное обнаружение и устранение аномалий, а не позволить оттеснить себя. Рявкнуть и приказать бойцам не спешить тоже не получалось: «белые сталкеры», возможно, и оказались дезориентированы, но быстро пришли в себя и начали отстреливаться. А может, у них просто сработала привычка: сначала стрелять, а потом разбираться.
