Роман фыркнул и окончательно расслабился:
– Вот теперь это точно ты. Благодарности – никакой. Голова кружится?
– И в глазах двоится. И тошнит. И все тридцать три удовольствия сотрясения мозга. – Голос Ворона упал до едва разборчивого сипения. – Но спасибо. Именно так и следовало.
– Алле потом благодарности свои предъявишь. Это она так любовно тебя приголубила. Вазой.
– Она все равно никогда мне не нравилась, – заметил Ворон. – Ваза в смысле. – И тотчас посерьезнел, попытался посмотреть на Дениса, но никак не мог сфокусироваться на его лице. – Дэн… я очень сильно тебя обидел?
– Я что, институтка, чтобы обижаться? Вернулся – уже хорошо, – ответил тот слегка напряженно, но точно не злясь.
Ворон вздохнул и прикрыл глаза – больше от облегчения, чем из-за слабости.
– А вот это даже не думай. Тебе в принципе теперь нельзя спать дольше часа, – предупредил Роман.
– Очнулся, называется, – проворчал Ворон. – А если серьезно, то мне теперь вообще нельзя спать. Потому что неясно, каким я проснусь.
– По крайней мере пока, я на твоем месте не беспокоился бы по этому поводу, – обнадежил Роман. – Алла же сказала: время действия «радужки» очень сильно ограничено. Именно поэтому «белые сталкеры» и стремились завладеть как можно большим числом артефактов. Они обеспечивали себе безбедное существование, а вовсе не армию создавали, как мы думали.
– Хотя первое не отменяет второго, – вставил Денис.
– «Радужка» дрянь самопополняемая, но процесс создания жидкости длительный и никак не поспевал за расходом. Вполне возможно, скоро «белые сталкеры» выведутся сами собой.
– Ага. Как тараканы в двухтысячных, – фыркнул Ворон, попытался покачать головой, но вовремя передумал это делать. – Это слишком радужный… тьфу, то есть оптимистичный прогноз, в который ты и сам вряд ли веришь.
– Ну, по крайней мере Дмитриев утверждает, а ему предпочитают верить. – Роман освободил запястья Ворона и проверил капельницу.
– Я бы поостерегся меня освобождать на твоем месте, – все же предупредил Ворон. – Мало ли.
– Я в тебя верю, – отмахнулся Роман. – К тому же в тебе сейчас абсолютно свежая кровь течет. Вначале переливание, потом капельница.
– А смысл?
– Посттрансфузионные осложнения: несовместимость крови донора и реципиента, – произнес Роман и сорвался: – У тебя же, дрянь такая, организм особенный, вот и взбрыкнул!
– В моем вине не обнаружено крови? – Ворон слабо усмехнулся.
– Вот в следующий раз я тебе эту кислятину и волью. Будешь знать!
– Я тебя тоже ценю, Ромка, честно…
На поправку Ворон пошел быстро. По традиции вылежал назначенный Романом срок, даже обследование прошел в его клинике, что не мешало сталкеру рычать и срывать раздражение на всех, кроме Дениса. Перед ним Ворон все еще чувствовал себя виноватым.
О «белых сталкерах» все это время не было никаких вестей, что и радовало, и беспокоило одновременно. Шувалов едва не выпрыгивал из телефонной трубки, поздравляя всех присутствующих. Он даже пытался выбить для «своих» сталкеров какую-то правительственную награду, но Ворон тотчас заявил, что в раннем детстве мечтал быть Героем Советского Союза и размениваться ни на что меньшее не согласен. После этого Шувалов сник, и его пришлось успокаивать, а потом опять запугивать (например, тем, что на прием к президентам в камуфляже не пускают все равно). Выдерживать профессорский энтузиазм долго не могли не только герои, едва оправившиеся от тяжелых ранений, но и вполне здоровые.
Первая неприятность случилась уже в ИИЗ, когда Ворон пулей вылетел из кабинета Шувалова, которому взбрело в голову показать сталкерам новый артефакт. При этом в самом артефакте ничего страшного вообще не было: не опасный, хоть лижи его, почти разряженный, и всех свойств – в темноте светится. Вместо фонарика использовать можно, а больше – никак.
Когда Денис догнал Ворона, глаза у того были совершенно безумные. К счастью, радужка не светлела, но зрачки то сужались, то расширялись, почти как у кошки.
– Может, хватит меня гипнотизировать? – наконец спросил Ворон.
– Что с тобой? – Денис сглотнул.
– Хотелось бы мне знать…
– Нет, я в смысле… как ты себя чувствуешь?
Ворон поморщился и говорить продолжил только тогда, когда они покинули здание и уселись на лавочку у фонтана.
Осень еще не полностью завладела Подмосковьем, но ее поступь была все заметнее. Листья опадали, но оставалось почти по-летнему тепло, и цветы на клумбах вокруг фонтана никак не спешили увядать.
– Ничего хорошего, Дэн. Меня как током шарахнуло, а ведь артефакт был почти пустышкой. Даже предположить боюсь, что будет, когда войду в Зону.
– Слишком мало времени прошло, вот и все.
– А если нет? – Ворон прикусил губу. – Мне поздно менять род занятий. – Он поморщился. – А садиться за мемуары, пожалуй, рановато. К тому же мемуары эти станут слишком сильно смахивать на фантастику, причем сильно ненаучную.
– Я тоже часть Зоны и еще та ходячая аномалия, – напомнил Денис. – Ты ведь от меня не шарахаешься? Или просто скрываешь?
Сталкер закатил глаза и принялся таращиться на небо.
– То есть да?
Ворон приподнял бровь.
– Нет, разумеется, – наконец ответил он. – Видимо, эта часть Зоны в твоем лице слишком часто мельтешит перед глазами, вот я и привык.
– Спасибо, это обнадеживает, – фыркнул Денис. – И это же говорит о том, что со временем все наладится.
– Денис, – перебил его Ворон, – я притерпелся к тебе, да, но никогда раньше я не мог с точностью до комнаты сказать, где ты находишься. Теперь же ты словно обвешен «жучками», а я могу запеленговать тебя в любой момент по желанию.
– Везет! Я тоже так не отказался бы.
Ворон вздохнул.
– Слушай, а с водопроводчиком так же нельзя? А-то тетя Маша уже вторую неделю его ищет, а он явно скрывается.
– Нет, – рассмеялся Ворон. – Это вряд ли.
Денис протянул руку, и сталкер сжал ее чуть ли не до боли.
– Помнишь, ты говорил: денег нам хватит? – спросил Денис. – Я, конечно, не примазываюсь.
Ворон покачал головой.
– Ладно, буду примазываться, – пошел на попятную Денис. – Но мы ведь действительно можем оставить походы в Москву на время.
– Я накаркал. Но в принципе действительно можем. – Ворон пожал плечами. – Только «можем» и «хочется» в данном случае не совпадают.
Глава 7
– Добрый день, Олег Николаевич. – Ворон постарался не выдавать свою неприязнь.
Утром позвонила Алла и очень просила о встрече. Она недавно вернулась в свою квартиру и даже на бывшую работу у Дмитриева. Так что подобный звонок вызвал у сталкера чувства, очень напоминающие злорадство.
