Для начала он выбрал тактику прямолинейности:
– Брат мой, ты знаешь, что происходит в Каттаре?
Красивое лицо Ассама приняло скрытное выражение.
– Если ты не в курсе, я ничем не могу помочь.
Каваш покачал головой.
– Никто и не требует от тебя раскрытия секретов; к тому же я и сам догадываюсь, о чем речь, – солгал он. – Проблема в другом: мне не нравится, что дело ведет Мараджи.
– Почему?
– Я беспокоюсь о твоей карьере.
– Мне нечего волноваться…
– А стоило бы. Имей в виду – Мараджи метит на твое место.
Хозяин кофейни принес блюдо олив и две питы. Каваш молча наблюдал за выражением лица Ассама: от природы закомплексованный, тот явно заглотил наживку.
– Я так понимаю, Мараджи отчитывается непосредственно перед министром?
– У меня есть доступ ко всем документам, – возразил Ассам, оправдываясь.
– Ну, мало ли что он там может шепнуть на личной аудиенции. Сейчас у него очень сильная позиция.
Ассам нахмурился.
– А ты-то откуда узнал об этом деле?
Каваш прислонился к прохладной бетонной стене.
– Один из людей Мараджи сопровождал кое-кого в Каире и засек «хвоста»: им оказался израильский агент по кличке Тофик. У Мараджи в городе нет своих людей, поэтому запрос телохранителя передали мне.
Ассам презрительно фыркнул.
– Мало того, что допустил за собой слежку, так еще и обратился не по адресу. Ну куда это годится!
– Все можно исправить, брат мой.
– Продолжай, – сказал Ассам, почесывая нос рукой, унизанной перстнями.
– Расскажи своему руководству о Тофике. Объясни, что Мараджи, при всех его несомненных талантах, не умеет подбирать людей, поскольку молод и неопытен – по сравнению с тобой, например. Настаивай на том, чтобы тебя назначили ответственным за кадры на проекте «Каттара», и посади туда своего человека.
Ассам кивнул.
– Понимаю.
Каваш почувствовал вкус успеха. Он наклонился ближе и понизил голос:
– Руководство будет тебе признательно за выявление слабого места в деле повышенной секретности, а ты будешь в курсе всего, чем занимается Мараджи.
– Отличный план; сегодня же поговорю с начальником, – сказал Ассам. – Спасибо тебе, брат.
Оставалось добавить еще одну вещь – самую главную, но нужно выбрать правильный момент. Пожалуй, стоит выждать пару минут. Каваш поднялся и сказал:
– Ты всегда был моим покровителем!
Рука об руку они вышли в зной городских улиц.
– Сразу же займусь поиском нужного человека, – сказал Ассам.
– Ах да, кстати, – протянул Каваш, будто бы внезапно вспомнив незначительную деталь. – У меня есть на примете идеальный кандидат: умный, находчивый, осмотрительный – племянник моей покойной жены.
Ассам подозрительно прищурился.
– Значит, он будет обо всем докладывать тебе?
Каваш сделал оскорбленное лицо.
– Нет, ну если я прошу слишком многого… – Он поднял руки, словно сдаваясь.
– Ладно, – уступил Ассам. – Мы ведь всегда помогали друг другу.
Они дошли до угла; здесь их пути расходились.
Каваш с трудом сдерживал ликование.
– Я пошлю его к тебе; вот увидишь, он надежен.
– Быть по сему, – ответил Ассам.
Пьер Борг познакомился с Дикштейном лет двадцать назад. Тогда, в 1948-м, он посчитал, что парень не годится для этой работы, несмотря на выходку с краденым оружием. Тощий, бледный, нескладный, Нат не внушал доверия. Однако приказ спустили сверху, и Боргу пришлось дать ему шанс. Довольно быстро он понял, что мальчик хоть и невзрачен на вид, зато умен как черт. К тому же Дикштейн обладал странной притягательной силой. Кое-кто из женщин в «Моссаде» сходил от него с ума, чего другие – включая Борга – никак не могли понять. Впрочем, сам Дикштейн не выказывал интереса ни в ту, ни в другую сторону; в его досье значилось: «Личная жизнь отсутствует».
С годами он набрался опыта и уверенности в себе; теперь Борг полагался на него больше, чем на любого другого агента. Будь Дикштейн амбициознее, он легко мог бы занять место своего начальника.
И тем не менее Борг не представлял себе, как Дикштейн выполнит задание. Решение, принятое политиками в ходе дебатов, было очередным идиотским компромиссом, от которых страдают рядовые госслужащие: они согласились на кражу урана только при условии, что об этом никто не узнает, по крайней мере в ближайшие годы. Борг возражал: он стоял за отчаянное, лихое пиратство – и к черту последствия! Большинство в кабинете высказалось за более благоразумный вариант, но претворять его в жизнь пришлось людям Борга.
Среди агентов «Моссада» нашлись бы и другие кандидатуры, способные выполнить задание по заготовленной схеме; например, Майк, глава отдела спецопераций, или даже сам Борг. Однако никому из них, кроме Дикштейна, Борг не мог бы сказать прямо: «Вот тебе задача – иди и реши ее».
Они провели день на конспиративной квартире в Рамат-Гане, неподалеку от Тель-Авива. Проверенные сотрудники «Моссада» варили кофе, подавали еду и патрулировали сад. Утром Дикштейн встретился с молодым длинноволосым учителем физики из института Вейцмана в Реховоте. Тот коротко и доступно рассказал ему о химических свойствах урана, о природе радиоактивности и о принципах работы ядерного реактора. После обеда Дикштейн пообщался с сотрудником реактора в Димоне и узнал от него об урановых рудниках, обогатительных установках, производстве, хранении и транспортировке топливных материалов; о технике безопасности и международных нормах; и, наконец, о МАГАТЭ
[18], Евратоме
[19], Комиссии по атомной энергии США и Управлении по атомной энергетике Великобритании.
Вечером Борг и Дикштейн ужинали вместе. Борг, как обычно, делал вид, что сидит на диете: отказался от хлеба, зато выпил почти всю бутылку израильского красного вина. В качестве оправдания он убедил себя в необходимости успокоить нервы и скрыть волнение от Дикштейна.
После обеда Борг дал ему три ключа.
– Для тебя подготовлены запасные документы в Лондоне, Брюсселе и Цюрихе. Паспорта, водительские права, оружие и наличные хранятся в банковских ячейках. Если понадобится сменить личность, старые документы оставишь в ячейке.
Дикштейн кивнул.
– Кому докладывать – тебе или Майку?
«Как будто ты хоть раз докладывал, паршивец», – подумал Борг.
