Да, времена предстоят тяжелые.
Сигара потухла, парк совершенно опустел. Ничего не замечая, Борг застыл на скамейке как статуя, не в силах справиться с тревогой.
Всё, хватит развлекаться – пора за работу, сказал он себе.
Вернувшись утром в номер отеля, Дикштейн вдруг осознал, что не оставил никаких «сторожков». Впервые за двадцать лет он забыл принять элементарные меры предосторожности! Стоя в дверях и оглядываясь, Дикштейн думал о том, какой опустошительный эффект произвела на него Суза. Вернуться к прежней жизни после нее – все равно что сесть в старую машину: нужно вспомнить все забытые инстинкты и привычки, включить предельную осторожность.
Дикштейн вошел в ванную и открыл краны. Сегодня Суза возвращалась к своим обязанностям, так что он получил своего рода эмоциональную передышку. Она работала в авиакомпании, осуществляющей рейсы по всему миру, и назад ее можно было ожидать не раньше чем через три недели. Он понятия не имел, куда его занесет к тому времени и когда они снова увидятся, но встреча состоится непременно – если он доживет.
Внезапно и прошлое, и будущее предстали в ином свете.
Последние двадцать лет жизни казались теперь скучными и унылыми, несмотря на то что он стрелял в людей и уворачивался от пуль, путешествовал по всему миру, прятался под разными личинами и проворачивал немыслимые тайные операции. Сейчас это все ощущалось таким банальным…
Сидя в ванной, Дикштейн размышлял о своей дальнейшей жизни. С карьерой тайного агента пора завязывать – но кем тогда быть? Для него открыты все дороги: можно стать депутатом Кнессета, начать свой бизнес или просто остаться в кибуце и делать вино. Жениться на Сузе? Если да, то где они будут жить? В Израиле? Неопределенность сладко будоражила его, как ребенка, который гадает, что ему подарят на день рождения.
«Если доживу», – подумал Дикштейн и вдруг понял, что ставка слишком высока. Раньше смерть была всего лишь неким условным фактором, обстоятельством, которого следовало избегать, поскольку это означало проигрыш. Теперь же ему отчаянно захотелось жить: спать с Сузой, обустроить для нее дом, узнать о ней все – ее привычки, ее тайны, ее причуды, какие книги она любит, как относится к Бетховену, храпит ли во сне.
Было бы глупо умирать после того, как она спасла ему жизнь.
Он вылез из ванны, вытерся насухо и оделся. Чтобы остаться в живых, надо выиграть этот бой.
Итак, следующий шаг – телефонный звонок. Дикштейн подошел к телефону в номере, но вовремя вспомнил, что надо соблюдать осторожность, и отправился на улицу в поисках телефона-автомата.
Погода переменилась: было тепло и солнечно, от вчерашнего дождя не осталось и следа. Дикштейн миновал телефонную будку возле отеля и зашел в следующую. Нашел в справочнике «Ллойд» и набрал номер.
– Страховая корпорация «Ллойд», доброе утро.
– Мне нужна информация о судне.
– Обратитесь в наш пресс-центр, сейчас я вас соединю.
Ожидая ответа, Дикштейн разглядывал уличное движение. Интересно, удастся ли ему получить нужную информацию? Он серьезно рассчитывал на это – других вариантов нет.
– Корпорация «Ллойд», пресс-центр, слушаю вас.
– Доброе утро. Мне нужна информация о судне.
– Информация какого рода? – спросил голос – как показалось Дикштейну – с ноткой подозрения.
– Я хотел бы узнать, был ли это серийный выпуск, и если да, то мне нужны названия всех судов этой партии, фамилии их владельцев и текущее местоположение. Да, и чертежи, если можно.
– Боюсь, я ничем не могу вам помочь.
Дикштейн пал духом.
– Почему?
– У нас нет чертежей, они хранятся в Регистре, а те выдают их только владельцам.
– Ну а остальное?
– И тут ничем не могу помочь.
– А кто может?
– Такого рода информацией владеем только мы.
– И вы храните ее в тайне?
– Мы не сообщаем ее по телефону.
– Минутку… То есть это по телефону вы не сможете ничем помочь?
– Именно.
– А если я напишу или зайду к вам?
– М-м-м… Да, подобный запрос не займет много времени.
– Диктуйте адрес. – Он записал. – И вы сможете все подготовить к моему приходу?
– Думаю, да.
– Хорошо, тогда запишите название: «Копарелли». – Дикштейн продиктовал по буквам.
– А ваши имя и фамилия?
– Эд Роджерс.
– Место работы?
– «Сайенс интернешнл».
– Отправить счет вашей компании?
– Нет, я заплачу чеком.
– Не забудьте документы для подтверждения личности.
– Разумеется. Буду через час. До свидания.
Дикштейн повесил трубку, зашел в кафе через дорогу и заказал себе кофе и сэндвич.
Конечно же, он солгал Боргу – схема операции была давно продумана: надо купить одно из судов этой партии – если таковые найдутся – и выйти в море навстречу «Копарелли». Совершив захват, он утопит свое судно и, вместо того чтобы рисковать и перегружать уран прямо в море, просто перенесет все судовые документы на «Копарелли», закрасит название, сверху напишет название своего затопленного судна и спокойно поплывет на нем в Хайфу.
Все это хорошо, но план готов лишь наполовину. Что делать с командой «Копарелли»? Как объяснить исчезновение судна? Как избежать международного расследования в результате пропажи двухсот тонн урановой руды?
Чем больше он об этом думал, тем труднее казалась последняя задача. Любое пропавшее судно повлечет за собой масштабные поиски, а с ураном на борту вся история еще быстрее станет достоянием общественности. А если они найдут судно-подменыш?
Дикштейн обдумывал ситуацию так и этак, однако ответа не нашел. В этом уравнении слишком много неизвестных. Да еще желудок заболел, словно в нем что-то застряло – то ли нерешенная проблема, то ли сэндвич; пришлось пить таблетку от несварения.
Нельзя забывать и про наблюдение. Успел ли он замести следы? Один лишь Борг был в курсе его планов. Даже если его номер прослушивается, все равно о его интересе к «Копарелли» не мог знать никто – он соблюдал предельную осторожность.
Дикштейн сделал глоток, в этот момент какой-то посетитель случайно толкнул его под локоть, и кофе пролился на рубашку.
– «Копарелли», – взволнованно произнес Ростов. – Где же я слышал это название?
– Да, мне тоже почему-то знакомо, – добавил Хасан.
– Давай-ка посмотрим распечатку.
Они расположились возле отеля в грязном темно-синем фургончике, нашпигованном мощными устройствами прослушки; лишь за передними сиденьями оставалось небольшое местечко, куда Хасан с Ростовым смогли втиснуться. Тюрин остался за рулем. Из больших динамиков над их головами доносился приглушенный разговор и звяканье посуды. Судя по всему, кто-то извинялся, а Дикштейн уверял, что ничего страшного, после чего наступило молчание.