– Издеваешься?
– Это ты издеваешься надо мной и моими чувствами. Разыгрывал из себя тяжелобольного, обреченного на смерть, можно сказать, затащил меня в постель…
– Да у меня к тебе, если ты хочешь знать, никаких чувств не было, когда я ложился…
– Ну и черт с тобой! Пошел отсюда, ну-ка!.. – Маша вскочила и, налетев на него, как разъяренная фурия, вытолкала его за дверь. Вернулась на кровать и села, обняв колени и чуть не плача. – И он думает, что после этих обидных слов я еще буду помогать ему?
Настроение было испорчено вконец. Она встала и побрела в свою ванную комнату. Приняла душ, накинула халат и вернулась в спальню. Села перед старинным туалетным столиком, украшенным инкрустацией, и уставилась на себя в зеркало, обрамленное роскошной рамой. Картинка получилась красивой до приторности. В зеркале отразилась часть спальни с резной деревянной спинкой кровати, молочного цвета простынями, сборчатыми занавесками и картиной, изображающей пышный букет пионов. Чуть не плача, Маша, молча и сопя, оделась в свою одежду, прикрыла постель тяжелым покрывалом и вышла из спальни. В большой комнате уже был накрыт для завтрака стол. Владимир Шехов, чистый, выбритый и умытый, в махровом халате, сидел в кресле и намазывал маслом булочку, стараясь не смотреть на подошедшую к столу Машу.
– Вот сейчас поем и уйду, все, я решила. Тем более что деньги я тебе отдала.
– Иди, я другую найду.
– А я вернусь и скажу этой девушке, что ты – ненормальный, что ты – маньяк, который затаскивает в эти апартаменты девиц и насилует их, а потом убивает или что-нибудь в этом духе. Расскажу о том, что ты заставляешь их носить одежду своей жены, чтобы обеспечить себе алиби…
– Что ты несешь? Какое еще алиби?
– Ты же убил свою жену, Шехов, и мне достаточно только выйти отсюда, чтобы об этом узнала вся «Астория». Ведь ты специально поселился здесь, чтобы нас с тобой все запомнили. И они запомнят все – от администратора и носильщика до самой последней горничной, которая чистила твой унитаз, – запомнят ненормального жильца, который, убив жену, изображал с посторонней девушкой счастливую и благополучную семейную пару…
Она говорила просто так, чтобы позлить его, и, как ей казалось, ее слова производили на него неизгладимое впечатление.
– Да ты сумасшедшая… Замолчи, иначе мне придется насильно заставить тебя молчать…
– Что вы говорите, господин Шехов, неужели вы примените силу к девушке? А вчера, помнится, вы говорили что-то о любви с первого взгляда, о страсти, или мне все это приснилось?
– Я принял тебя за нормальную девушку, а ты оказалась обыкновенной шлюхой…
– Это я-то шлюха? Сам – шлюха. Я разговаривала вчера с твоей женой, нашла ее номер в твоей записной книжке, она оказалась в машине, как раз под моей рукой… Так вот, жена твоя, слава богу, жива, но находится не в Африке, а в Москве, и она сказала мне, что ты – очень опасный тип.
– Ты все врешь, маленькая лживая девчонка… Если не хочешь мне помочь, убирайся… У меня и без тебя хлопот хватает. Не знаю, чем я так насолил тебе, что ты словно с цепи сорвалась. Ты можешь успокоиться и сказать мне правду?
– Какую еще правду ты хочешь от меня услышать?
– Ты что, действительно звонила моей жене?
– Конечно. Можешь взглянуть на мой телефон, там сохранились все звонки и номера. А потом, кстати, уже она мне позвонила…
– Ты уверена, что это была она?
– Откуда мне знать, интересный ты человек?! Я что, знакома с твоей женой?
– И что же тебе сказала эта женщина?
– Еще раз повторить? Пожалуйста. Что ты – опасный тип и что мне надо делать отсюда ноги. Еще она сказала, что ты вовсе не болен, что ты все это придумал, чтобы разжалобить меня…
– Так прямо и сказала? – Он казался очень удивленным и одновременно напуганным.
– И спросила что-то про какого-то Женю…
И тут Шехов выронил нож.
– Про Женю? Она спросила тебя про Женю?
Шехов смотрел на Машу и задавал себе один и тот же вопрос: с кем разговаривала Маша по телефону? Если сначала он решил, что она нарвалась каким-то образом на Женьку и та по пьяни наплела ей всяких разных глупостей, то теперь, услышав, что женщина, с которой разговаривала Маша, упомянула Женю, он понял, что это кто-то другой… Может, Ленина трубка оказалась у чужого человека? Телефон был в кармане плаща, плащ находится сейчас в земле вместе с трупом Лены… Если предположить, что телефон выпал из плаща в тот момент, когда тело укладывали в спальный мешок… Да, такое могло случиться, то тогда откуда же этой незнакомой ему женщине известно о существовании Жени? Голова его пошла кругом. Никогда он не был еще так растерян. У него даже появилась мысль позвонить Семену и обо всем ему рассказать, но тут он вспомнил, что это именно с подачи Семена он оказался в этой гостинице, с этой Машей… Если он сейчас позвонит ему, то может только все испортить. Смушкин – хитрый лис, он вообще скажет, что ошиблись номером. Он не станет впутываться в это мокрое дело. А дело действительно мокрое, да и земля в том месте, где он зарыл спальный мешок, напоминает болото…
– Маша, – Шехов вдруг посмотрел на нее совершенно другим взглядом. – Сядь со мной рядом…
– Зачем? Что еще ты придумал? Хочешь отравить меня?
– Нет.
И Шехов, поддавшись отчаянию, рассказал Маше о дуэли и зарытом под Питером, в местечке со странным названием Лисий Нос, спальном мешке с трупом жены.
– Зачем ты мне это рассказал? – Маша смотрела на него с нескрываемым ужасом. – Разве такие вещи можно говорить первому встречному? Я приехала в Питер отдохнуть, и мне меньше всего хотелось бы быть замешанной в таком деле… Ты решил поделиться со мной своими проблемами или взвалить их на меня? Ведь мы уже действительно успели нарисоваться в этой чертовой гостинице… Прав был Миша…
Она мысленно вернулась в ночной клуб и увидела своего подвыпившего спутника, которого бросила ночью ради Шехова. «А ты не подумала, почему он это делает?» Миша, ревнуя ее и не желая, чтобы она возвращалась к Шехову, явно для того, чтобы напугать, придумал эту историю с убийством жены и попал в самую точку. Это казалось невероятным… Она словно и сейчас слышала его голос. «Ему нужно алиби…» – «Алиби? Для кого?» Она воспринимала все с иронией и не верила ни единому его слову. «Для жены. Ее нет, понимаешь?.. Пораскинь мозгами, где может в это время быть его жена?..» Ведь он так и сказал открытым текстом: «Да пришил он свою жену, вот что я тебе скажу. А ты ему нужна, чтобы потом, если труп обнаружится, персонал гостиницы подтвердил, что он жил здесь со своей женой, а труп принадлежит совершенно другой женщине. Или что-нибудь в этом духе…» Удивительная прозорливость, словно он знал, о чем говорит… А она? Она вела себя как последняя наивная дурочка: «Алиби… трупы… Ты бы видел его – он сущий ангел. Красивый молодой мужчина, очень обаятельный. Богатый. Зачем ему убивать свою жену?» И пусть, если ему верить, не он сам убил жену, а та девица, которая, подстрелив на дуэли его жену, так здорово подставила его, все равно он является соучастником… Ведь он вез тело своей жены в Питер… И какой идиот придумал этот ход? Этой поездкой он утопил себя. А та девица, Женя, самоустранится… «И что ты предлагаешь?» – она спросила Мишу с насмешкой, о чем теперь сильно жалела. «Дергать от него». И она, скорее для продолжения темы, чем осознавая возможность того, о чем идет речь, вспомнила о том, что Шехов дал ей денег. «Верни, извинись, скажи, что встретила другого парня… Переночуешь сегодня у меня, а завтра, если захочешь, вернешься в свою гостиницу, придешь в себя, можешь еще немного походить по музеям, и – ту-ту! – домой». Золотые слова.
