– Разве мы не должны иметь седла и все прочее?
Я взметнула брови.
– Некоторым прямо не угодишь. Бери уже.
– А я даже обувь раздобыл, – похвастался он, вытянув ногу так, чтобы я полюбовалась его сапогами, перепачканными в грязи. – Их оставили за дверью у большого дома. Не сказать, что идеально подходят, но я не решился постучаться к ним и попросить размер побольше.
Мы остановились на маленькой лужайке между конюшней и колодцем. С одной стороны шла низкая стена. Я вела коня, придерживаясь этой стены.
– Ты сказала, что знаешь, где у них перед, верно? – напомнил Кип, глядя на меня, пока его лошадь принялась щипать травку.
– Тихо, – отмахнулась я, пытаясь взобраться.
Я обхватила руками теплую шею лошади и после нескольких неуклюжих попыток закинула ногу ей на спину. Лошадь издала угрюмое ржание. Вторая немедленно вздернула голову и тоже заржала. Кип попытался подтянуть лошадь ближе к стене, но она встала как вкопанная в трех футах и продолжила есть траву, вырвав веревку из его рук.
Теперь Кип казался мне далеко внизу. Я видела, как он медленно подошел к своей лошади, подобрал веревку и снова потянул, на этот раз нежнее. Лошадь хмыкнула, топнула копытом, но не сдвинулась с места. Тогда Кип попытался запрыгнуть без опоры, но лишь скользнул по ее спине, сорвался и тяжело рухнул вниз. Лошадь попятилась, наткнулась на мою, которая тут же начала свой безумный танец, оглашая спящую деревню громким ржанием. В ближайшем доме раздались крики, зажегся свет. Распахнулась дверь, и на улицу выбежал мужчина, лампа в его руке, покачиваясь, прорезала светом темноту. За ним показался еще один с горящим факелом.
Я гадала, как заставить упрямое животное тронуться, но факел решил эту проблему: испуганная лошадь рванула через лужайку. Мне пришлось низко пригнуться, вцепившись в ее шею, когда она пронеслась мимо развешенного белья к дальней стороне колодца, где, вероятно, думала укрыться. Но Кип все еще не сел верхом. Он стоял, сжимая веревку, всего в дюжине футов от мужчин, которые надвигались со стороны стены. Его лошадь, как и моя, бросилась прочь от горящего факела, и Кип побежал следом. Его наполовину тащило, но он не отставал.
Теперь его скрывала большая белая простыня, сквозь которую вся эта сцена напоминала игру теней в свете факелов. Я видела, что двое мужчин догоняли Кипа, слышала крики людей из разных домов.
– Воры! – вопила женщина, и затем, когда к колодцу со всех сторон хлынули еще люди с зажженными факелами, стало достаточно светло и они смогли разглядеть Кипа.
– Омеги!
Толпа стремительно росла, и по их силуэтам я заметила, что люди были вооружены. Кто не держал факел, сжимал серп или секач. Один бросил веревку с петлей в сторону Кипа. Я попыталась пригнать мою лошадь к Кипу, но та лишь дрожала, не двигаясь с места. Человек снова попытался закинуть петлю на шею лошади Кипа, но веревка оказалась слишком коротка. Когда лошадь пробегала мимо колодца, Кип вскочил на круглый бортик и оттуда запрыгнул ей на спину. Несколько камней упали в колодец, но звука падающего на землю тела я не услышала, а чуть погодя увидела сквозь белую простыню силуэт Кипа, скачущего верхом на лошади. Потом простыня сорвалась с веревки и помчалась ко мне – это он, опутанный ею, несся вперед во весь опор, низко пригнувшись к шее лошади.
Однако людей становилось все больше, они выходили из каждого дома и надвигались со всех сторон поляны. Держа в руках горящие факелы, они, казалось, окружали нас огненным кольцом. Лошади в панике носились друг за другом по поляне. Кип старался освободиться от простыни, не выпуская при этом гриву лошади.
Кольцо всё теснее сжималось вокруг нас. Человек с факелом бросился ко мне и схватил за ногу, крепко сжав лодыжку. Я не могла вырваться из цепких рук. Жар его факела опалил колено. Но в следующее мгновение он вдруг оказался завернутым в простынь, которую бросил в него Кип. Я сбросила с себя горящую ткань. Моя лошадь сочла это сигналом и взмыла ввысь. Я наклонилась к факелам. Люди, что их держали, казались черными контурами, которые стремительно неслись всё ближе, но в последний миг отпрянули в стороны. Отдельные огни смешались в общее пламя. За спиной я слышала громкий и быстрый, как мое сердцебиение, стук копыт второй лошади. Я не смела оглянуться и проверить Кипа и лишь выкрикивала его имя. Когда тот, наконец, откликнулся сквозь неистовый топот, я услышала, как у меня вырвался наполовину всхлип, наполовину смех.
Глава 12
В первые минуты безумного галопа я боялась, что мы никогда не сможем остановиться. Но, однако, вскоре мы узнали, что лошади были на удивление ленивы. Как только первоначальная паника схлынула и огни деревни скрылись из виду, лошади пошли очень медленно, и только пинки могли заставить их идти чуть быстрее, а не плестись. Большую часть ночи мы ехали так: пинок, короткий рывок вынужденного бега, длинный период неспешного шага. Я даже не представляла себе, как утомительна езда на лошади. Мне казалось, что ехать верхом так же просто, как и сидеть, но приходилось постоянно прилагать недюжинные усилия, чтобы не упасть, отчего бедра и ноги болели от напряжения. Да и лошадь все время норовила остановиться пощипать травку, и только натянутая вокруг шеи веревка понуждала ее идти вперед. Когда я подхлестнула ее, чтобы ускорить шаг, она так меня подкинула, что чуть зубы не выпали.
Я знала или, может, чувствовала, что мы все еще движемся в юго-западном направлении, хотя мы свернули с дороги вскоре после деревни. Когда забрезжил рассвет, мы увидели, что вышли к широкой равнине, чью бескрайнюю ширь нарушали только кочки с высокой травой и крохотные пруды. Ступив на болота, лошади замедлили ход. На этот раз я позволила лошади рвать траву, растущую в сырой земле. Кип подъехал ко мне и осмотрелся.
– Если мы спешимся тут, то никогда их снова не оседлаем.
– А мне кажется, что без разъяренной толпы это будет сделать гораздо легче, – возразила я. – В любом случае, не думаю, что смогу еще долго оставаться верхом.
– А ты знаешь, как спешиваться?
Я пожала плечами.
– Определенно, это будет не так уж сложно. Я всю ночь только и делала, что старалась не упасть.
Всего в нескольких сотнях футов от нас я заметила небольшой подлесок.
– Мы можем поспать вон там.
– Прямо сейчас я могу спать где угодно.
Я перекинула ноги на одну сторону и соскользнула вниз, чуть споткнувшись, когда коснулась земли. С трудом выпрямившись, я поняла, что не чувствую ног. Зато лошадь радостно потрясла шеей. Кип тоже спешился и приземлился довольно ровно, но сморщился от боли в мышцах. Пришлось всячески уговаривать лошадей пройти еще немного, но как мы ни дергали веревки, те, покачиваясь, лишь медленно отступали назад.
Спустя немало времени мы, наконец, добрались до подлеска, что стал нам укрытием на ночь. Лошади жадно хлебали из пруда, пока я привязывала их веревки к веткам. Кип устроился среди деревьев на небольшом травянистом холмике, слегка вздымавшемся над болотистой равниной.
