Заставлять Генерала есть было трудно. Он стонал, ерзал и отказывался глотать пищу, которую ему клали в рот. Он обделался, и Лив постаралась обтереть его как можно чище. Она очень жалела о том, что рядом нет медсестер.
— Было бы неблагородно с моей стороны взвалить на вас всю заботу о старике. Напомните мне, когда придет моя очередь, — сказал Кридмур.
Насвистывая, он с явным удовольствием принялся за чтение романа.
Лив подсела к Генералу.
— Генерал Энвер, — сказала она.
Тот даже не взглянул на нее.
Она чувствовала себя глупо: читала старику сказки, разговаривала с ним как с умалишенным, пичкала лекарствами, досаждала электротерапией.
— Рядом с нами историческая личность, — заметил Кридмур. Лив не обратила на него внимания.
— Генерал, я читала вашу книгу, — сказала она. Она знала, что Генерал был важной фигурой в полной потрясений истории Запада, но не придавала этому большого значения. Несчастный калека, сидевший рядом, для нее был прежде всего автором «Истории Запада для детей».
Он был гордым, немного самодовольным, во многом ограниченным и лишенным чувства юмора. Над его рассуждениями о приличиях, честности, демократии и нравственной чистоте иногда невольно хотелось смеяться. Его система добродетелей (семь личных, шесть гражданских, пять военных) была ближе к безумию, чем к философии. И все же... В «Истории Запада» неоднократно подчеркивалось, что сам Генерал был «обычным трудолюбивым и исполняющим свой долг гражданином, таким же, как вы», но все понимали, что это не так, — и прежде всего, он сам. Он был Провидцем.
В первые дни Республики, когда та существовала лишь в мыслях ученых и аристократов-идеалистов на верхних этажах таверн Моргантауна, он был одним из них. Но оказался единственным, кто осмелился воплотить их философию в реальность. Он освободил Моргантаун, Ашер и Лудтаун. Превратил Лигу Красной Долины, непрочный торговый союз бароний, городов-государств и торговых компаний, в военный союз, затем в движение, затем в религию, затем в авангард армии, которая завоевала юг, запад, восток, покорило мелкие государства и города, самопровозглашенные герцогства и баронаты, и заставило их правителей (пригрозив оружием, если требовалось) собираться в огромном каменном зале заседаний в Красной Долине, где они, недовольно ворча, проводили голосования и управляли новосозданным демократическим содружеством народов, которое назвали Республикой. Он изгнал со своих земель агентуру Стволов и сдержал войска Линии. Лив плохо разбиралась в политике и ничего не понимала в тактике, но ей было ясно, что этот человек — гений.
Он присутствовал на берегах Красной Реки во время подписания Хартии, но сам не подписал ее, настояв на том, что он — всего лишь простой солдат. Подписание Хартии — забота сенаторов, президентов и им подобных, решил он.
Лив вынула «Историю Запада» из кармана своей мешковатой красной фланелевой рубашки. От дождя и ее собственного пота книга распухла, искривилась и покоробилась так, что страницы напоминали пластинки под шляпкой гриба; многое уже нельзя было прочесть, но книга не рассыпалась. Ее сделали на совесть.
— Вы помните эту книгу, Генерал?
Он молчал.
— Ну, хорошо.
Она открыла ее и принялась читать с начала:
— «Зимой 1482 года представители государств и торговых компаний Востока собрались, чтобы обсудить новость о проходе, обнаруженном в Крайней Гряде, доселе считавшейся непроходимой. Действительно, тогда многие и ученые, и простолюдины сходились во мнении, что непроходимость — главная причина, по которой эти горы были возведены Богом. Возможно, Его помыслы переменились. Первооткрыватели, побывавшие по ту сторону гряды, доложили о бескрайних темных лесах. По-видимому, Творение Божье намного больше, чем представлялось. Некоторые недалекие священники, усмотрев в этом не надежду на продвижение вперед, а знамение упадка, впали в отчаяние. Более смелые и прогрессивно мыслящие люди обсуждают возможность исследования открытых территорий. Результатом этих дискуссий стало решение о собрании знаменитого Совета Семи Государств: Мессенских княжеств, Дхрава, Юддеи, провинций Киса, крохотного Кенигсвальда...»
Генерал не проявлял интереса.
— Попробуйте прибегнуть к насилию, — вмешался Кридмур. — Я добился своего, угрожая ему.
— Вы отвратительны, Кридмур!
Лив внезапно разозлилась, и слова эти сорвались у нее с языка. Она бросила на него нервный взгляд, но он лишь улыбнулся.
— Стало прохладнее. Можно сказать, наступили холода. Пора в путь.
Весь день и вечер они шли по долине на запад. Солнце, казалось, не столько село, сколько пошло на убыль, медленно уменьшилось и ослабло, словно отступая в межзвездные глубины, чтобы в итоге стать лишь одной из бессчетных неярких звезд. Луна же, сначала желтая, затем красноватая, напротив, росла, становилась все больше, пока Лив уже не могла на нее смотреть.
Отведя взгляд от обезумевших небес, она заметила, что Кридмур внимательно осматривает темные склоны долины и прислушивается.
Он поднес палец к губам.
Она тоже прислушалась, и вскоре услышала далекие звуки — какие-то движения, хрипы и нечто похожее на лай.
Затем послышался вой.
— Это не линейные, — прошептала она.
Кридмур мотнул головой:
— Нет. Те от нас в нескольких днях пути. Как я уже говорил, ноги у них коротки. Я их едва слышу, и это к лучшему — разговоры их скучны, — прошептал он.
— Тогда что это?
— Понятия не имею. Может быть что угодно. Не обращайте внимания.
Они продолжили путь.
Следующий день выдался прохладным и приятным. На небе не происходило ничего необычного, вокруг не слышалось никаких странных звуков. Они остановились, чтобы поесть и отдохнуть под открытым небом, на легком ветерке, шелестящем в ивах на берегу реки. Кридмур вытащил из рюкзака мятую жестяную кружку, развел костер. Затем торжественно достал пакет темных листьев и заварил чай. Лив содрогнулась от такого расточительства воды. (Раньше ей и в голову бы не пришло экономить воду.)
Но листья отсырели, и чай вышел невкусным.
— Попытка не пытка, — заявил Кридмур, допивая горькое пойло. — Как представитель цивилизованного народа, вы должны это понять, Лив. Сядьте, отдохните. Побеседуйте с Генералом.
Сказав так, он убежал прочь по лесистому склону непонятно куда. Раздобыть еды? Шпионить за преследователями? Лив не знала.
Она села под ивами, стараясь не обращать внимания на зеленые ветки, гнувшиеся и ласкавшие воздух, словно в попытке стать чьими-то пальцами...
Она сверилась с золотыми карманными часами. Часы сломались несколько дней назад и до сих пор не пришли в норму. Они по-прежнему мерно тикали, но стрелки иногда не двигались, а иногда крутились так быстро, что механизм дрожал, порой же шли в обратном направлении — земля здесь еще была не готова к тому, чтобы на ней установилось нормальное течение времени. Хотя часы теперь были бесполезны, Лив не решалась их выбросить — ее печалила мысль о том, что их никто никогда не найдет.
