Сердце Мата не устояло перед местью:
– Объясни.
– Я прибыл в Пэн с пятьюстами воинами не для того, чтобы воспользоваться вашей жертвой на острове Волчья Лапа, а чтобы она принесла максимальную пользу. Не следует забывать, что в Пэне и Гэфике находились элитные силы имперской армии, лучшие из лучших. Никто не ставит под сомнение вашу отвагу и воинские умения, маршал Цзинду, но вам не кажется, что у вас ушло бы немало времени и сил, чтобы одержать здесь победу? Я уже не говорю о солдатах, которых пришлось бы принести в жертву.
Мата подумал и едва заметно кивнул.
– Я рассчитывал отрубить империи голову одним быстрым ударом и уменьшить число славных воинов, которые могли погибнуть. И хотя прекрасно знал, что вы сможете уничтожить имперскую армию собственными силами, мне показалось, что будет разумно сберечь жизнь вашим верным последователям из Таноа. Если имелась возможность сохранить жизнь хотя бы одному солдату и хотя бы одной матери не пришлось оплакивать сына, а сестре горевать о погибшем брате, разве мог я оставаться в стороне?
Мата вспомнил скорбную песнь Миры, и гнев исчез с его лица.
– Пока я со своими людьми оставался в Пэне, сокровища дворца – после неизбежного, но короткого грабежа я не мог лишить своих солдат плодов победы, – оставались под охраной, а потом мы лишь стояли на страже, ожидая вашего появления.
Мой советник Кого Йелу позаботился о том, чтобы сберечь архивы империи, и теперь вы сможете эффективно ею управлять. Мы ничего не взяли из имперской сокровищницы, оставили нетронутым имперский арсенал, чтобы все было готово для вашего триумфа. Когда узнали, что вы направляетесь сюда, как только ваши войска добрались до Гэфики, мы немедленно покинули Пэн.
Мы все делали от вашего имени, вымостили дорогу для вашей славы. Если вы по-прежнему считаете меня амбициозным, значит, совсем не знаете.
Голос Куни Гару дрогнул, горло сдавил спазм, а на глаза набежали слезы, и он постарался незаметно их вытереть.
Торулу Перинг закатил глаза. Этот Куни Гару превосходный актер и законченный лжец. Заявление, что все сделанное в Пэне предназначалось для славы Мата Цзинду, было просто нелепым. Куни легко завоевывал сердца людей, потому что правление Мата Цзинду, слишком жесткое, не пользовалось популярностью. Гару рассчитывал, что Цзинду не так хорош в политических играх, как он.
Перинг знал, что язык у Куни Гару подвешен как надо: любого заговорит и заставит верить, что черное – это белое и наоборот. Поняв, что Мата Цзинду не сможет ничего противопоставить этим ловким трюкам, он ругал себя последними словами за то, что не предвидел, как все повернется.
– Отряд, охранявший Гоа на перевале Токо, имел приказ не допустить возвращения в Пэн остаткам имперской армии. В своем рвении защитить плоды восстания – плоды, которые принадлежат вам и только вам, командир отряда перестарался, и в результате вас не приветствовали должным образом. За эту оплошность виновные уже наказаны.
– Однако твой человек, Ро Миносэ, пришел ко мне и заявил, что ты намерен объявить себя королем или даже императором, – все еще с сомнением в голосе возразил Мата.
Торулу Перинг скрежетнул зубами от досады, что у него нет возможности заставить Цзинду замолчать. Своим замечанием он сделал Ро Миносэ мишенью для тех, кто сохранял верность Куни. Теперь никто из его лагеря не захочет перейти к Мата, зная, с какой легкостью тот выдает имена перебежчиков.
– Если Ро Миносэ предал меня, то что помешает ему поступить так же с вами? – Куни развел руки в стороны и соединил в молитвенном жесте. – Не следует верить предателям: они заботятся лишь о собственной выгоде.
Перинг нахмурился, но ничего изменить уже было нельзя: Мата Цзинду, похоже, поверил этому прохвосту.
– Поклянись, что все сказанное тобой правда.
– Клянусь всеми книгами Кона Фиджи!
– Тогда я приношу тебе извинения, Куни Гару, за то, что усомнился в твоем сердце. Согласишься выпить со мной?
Слуга протянул Мата кубок, доверху наполненный вином, и тот поднял его, приветствуя друга.
Куни залпом осушил свой кубок, хотя и подумал: «Он все еще не называет меня братом».
И хотя вино было превосходным, Куни почувствовал, как обожгло горло, и понял, что больше никогда не сможет открыть свое сердце Мата Цзинду.
«Важны твои действия, а не намерения».
Остальные гости, обрадовавшись, что напряжение спало, с готовностью подняли кубки, и скоро вино полилось рекой, а шатер наполнился весельем.
Куни наконец сел и, вытерев лоб, прошептал:
– Едва справился.
Луан Цзиа кивнул, хотя и не был уверен, что опасность миновала: наблюдая за Торулу Перингом, он понял, что из всей свиты Мата Цзинду лишь тот умел разглядеть всю картину в целом. Вот Перинг наконец сумел перехватить взгляд Мата Цзинду и, схватив со стола огромный ритуальный кубок из нефрита – куникин, – сделал вид, что разбивает его о землю. Мата покачал головой и отвел взгляд в сторону. Перинг повторил представление несколько раз, но тот упрямо качал головой.
Не в силах выразиться более определенно, Торулу Перинг вздохнул. Теперь, когда увидел Куни Гару в деле, он не сомневался, что это самый опасный соперник Мата. Его следовало немедленно уничтожить, иначе он превратится в угрозу, которую будет невозможно контролировать. Конечно, Перинг предпочел бы, чтобы Мата выставил Куни предателем в глазах всех собравшихся, но теперь, когда благодаря своему языку Гару вывернулся, надо чтобы Цзинду попросту его убил.
Тщательно изучив тактику, примененную Куни Гару в Пэне, Перинг не сомневался, что он чрезвычайно амбициозен и не успокоится до тех пор, пока не уничтожит Мата Цзинду. Но раз уж Мата не в силах забыть о своем расположении к старому другу – что ж, Перинг сделает все за него.
Перинг встал и направился к Ро Миносэ, приветствуя по пути других гостей.
– У маршала Цзинду есть для тебя очень важное поручение, – прошептал советник, отводя перебежчика в сторону. – Ты предал Куни Гару, и теперь он ненавидит тебя больше всех на свете. Маршал Цзинду хочет, чтобы ты доказал истинность своих обвинений и продемонстрировал верность ему.
– Маршал Цзинду хочет, чтобы Куни Гару умер? – с тоской в голосе произнес Ро.
Перинг кивнул, но заметил:
– Предатель заморочил гостям голову своими хитрыми речами, так что убивать его на виду у всех нельзя. Ты сможешь обставить все как несчастный случай?
Ро совсем не нравилось положение, в котором он оказался: маршал Цзинду сделал его уязвимым для людей Куни Гару, к тому же после его речи начал сомневаться в честности перебежчика. Ро оказался между двумя огнями, и ему следовало срочно что-то предпринять, чтобы обеспечить себе безопасное будущее.
– Но если я последую вашему совету, разве маршал не пожелает сохранить свою честь, сделав меня виноватым? Мне необходимы гарантии.
