Когда Мата Цзинду повернулся к врагам, глаза его стали сухими и ясными. С оружием за спиной, он презрительно смотрел на низших существ, в то время как солдаты Дасу, обнажив клинки, выставив перед собой копья и сплотив ряды, шаг за шагом приближались к легенде по имени Мата Цзинду.
– Даф! – удивленно воскликнул вдруг Рато, узнав в мерцающим свете факелов брата. – Даф, это я, Рат.
Мата удивился:
– Это твой брат?
– Да. Он сделал неправильный выбор, и ему пришлось служить господину, лишенному чести.
– Братья не должны сражаться друг с другом, – сказал Мата. – Ты был превосходным воином, Рат, лучшим из всех, кого я знал. Сделай мне последний подарок: возьми мою голову и стань графом.
Мата поднял На-ароэнну.
– Дед и дядя, мне очень жаль. В моем сердце никогда не было сомнений, однако этого оказалось недостаточно.
Одним быстрым и точным ударом он рассек артерии у себя на шее, и кровь брызнула во все стороны, окрашивая снег в алый цвет. Несколько мгновений Мата продолжал стоять, а потом рухнул, точно срубленный могучий дуб.
– Рат, остановись!
Но было уже поздно. Рато Миро вслед за своим лордом рассек себе горло Простотой, а вслед за ним и остальные воины Мата Цзинду стали падать на землю как могучие деревья.
Солдаты Дасу бросились к телу гегемона в стремлении схватить хоть какую-нибудь часть, чтобы получить награду, и в результате разорвали на куски. Куни Гару пришлось отдать награду пятерым солдатам.
Мата Цзинду похоронили возле Чарузы, предварительно сшив части его тела. Куни Гару оказал ему почести, достойные принцепса, первому среди тиро.
– Чем сильнее были его враги, тем яростнее становилось сердце, – начала надгробную речь Джин Мазоти. – И хотя его армия уменьшалась, мужество Мата Цзинду росло, а разум становился острее. Но когда появлялся шанс на победу, он часто колебался. Мата Цзинду считал себя богоподобным, а потому не слушал советов и не верил собственным генералам. Он покорял, властвовал, однако уже очень давно потерял доверие в сердцах людей.
Последнюю надгробную речь произнес Куни Гару, и ее запомнили надолго.
– Хоть сегодня меня и объявили победителем, никто не знает, чье имя – мое или твое – будет ярче сиять в истории островов Дара. Ты умер милостью королей от моей руки, но сомнения будут преследовать меня до конца жизни.
Я видел, как ты парил в небе, когда удерживал Намена в Дзуди, и как убивал невинных в Диму. Я восхищался твоим мужеством, благородством и верностью и содрогался от жестокости, подозрительности и упрямства. Я смеялся от радости, когда ты качал на руках моего маленького сына в Чарузе, и плакал, когда ты сжег Безупречный город. Я понимаю твою преданность миру, который ты считал идеальным, но должен с сожалением признать, что это не тот мир, где все мы хотели бы жить. Я проглотил обиду, когда ты отказался называть меня братом, и мне пришлось сделать это снова, когда я предал тебя в Рана-Киде. Ты был мне ближе, чем кровный брат, когда надежда на победу оставалась смутной, однако мы не смогли насладиться победой в Пэне. От берегов Волчьей Лапы до небес над Дзуди ты оставил в сердцах людей свой неизгладимый образ.
Ты пронесся по миру как золотая буря. Мой брат, на островах Дара никогда не будет человека, подобного тебе.
Куни стал одним из тех, кто нес гроб с телом Мата. Испачкав лицо пеплом и облачившись в рубище, он прошел с процессией по улицам до места последнего упокоения. Куни горько рыдал – ничего подобного никто раньше не видел.
Улицы Чарузы заполнили цветущие хризантемы. Их аромат был таким сильным, что даже птицы снялись с места и улетели подальше от города.
Когда тело гегемона уже собрались опустить в землю, небо над погребальной процессией заполнила стая гигантских воронов, белых и черных. В следующее мгновение они разлетелись в разные стороны, точно камни «купы», рассортированные по цветам, и над процессией появились соколы-мингены. Собравшиеся аристократы и чиновники разбежались, оставив гроб с телом гегемона рядом с могилой.
Затем земля вокруг могилы вздыбилась, как море во время шторма, и появилась стая чудовищных волков, огромных, раза в четыре больше человека. Волки, вороны и соколы окружили гроб ровными рядами, словно воины, приготовившиеся к параду.
В тот же миг началась яростная буря: по земле покатились камни, порывы ветра вырывали деревья с корнем и огромная туча пыли закрыла все вокруг. В этой сумятице все звуки перекрывал шум ветра, вой волков, карканье воронов и пронзительные крики соколов.
Казалось, мир вернулся в первородный хаос, который прогнал все мысли.
Внезапно, как и началась, буря стихла, и яркий солнечный свет омыл все вокруг. Животные и птицы исчезли вместе с телом гегемона.
Вскоре аристократы и чиновники, распростершиеся на земле во время бури, стали медленно подниматься на ноги, в страхе и недоумении оглядываясь по сторонам.
Кого Йелу первым пришел в себя и заявил нарушив гробовую тишину:
– Какое благоприятное знамение! Боги Дара приняли гегемона в свои владения, и теперь оставшимся предстоит жить в новой эре мира и гармонии!
Те придворные, чьи уши были особенно точно настроены на перемены в политике, тут же начали громко поздравлять Куни Гару. Остальные подхватили славословия, и какофония их голосов напоминала шум, который мгновение назад подняли птицы и животные.
Куни посмотрел на Кого и, вымученно улыбнувшись, одними губами произнес:
– Нам не дано знать волю богов.
Кого обвел рукой толпу и так же почти беззвучно ответил:
– Вполне достаточно того, что им известна ваша.
Лорд Гару повернулся к толпе и поклонился – медленно и величественно.
Глава 51
Коронация
Дара, пятый месяц Четырех Безмятежных Морей
Лысый нищий в белом плаще странника шагал по дороге между полями сорго. В маленькой деревушке, насчитывавшей домов тридцать, бедных и неказистых, он выбрал один и постучал в дверь. Ему открыл мальчик лет восьми.
– Может ли незнакомец рассчитывать на миску каши, юный хозяин? – спросил нищий.
Мальчик кивнул, скрылся в доме и вскоре вернулся с миской теплой каши, которую даже полил яйцом.
– Благодарю. Хорош ли урожай в этом году?
Поймав удивленный взгляд ребенка, нищий объяснил:
– Меня здесь не было, жил на Большом острове.
– Тогда понятно. Я подумал, судя по акценту, что вы с Руи, но теперь вижу, что прибыли издалека. Нет, урожай был очень плохим. Похоже, Киджи разгневался: в Руи слишком часто случались ливни и ураганы.
Нищий огорчился:
– Тогда тем более удивительна твоя щедрость к незнакомцу. Уверен, что родители не будут тебя ругать?
