Они рассказывали непристойные анекдоты, заигрывали с хорошенькими служанками, и Мата, до того никогда не бывавший на подобных вечеринках, вдруг понял, что они ему нравятся. Они оказались намного интереснее чопорных официальных приемов, которые устраивали аристократы в Чарузе, где все делали в соответствии с правилами, никто не позволял себе неприличных высказываний, улыбки, казалось, навечно приклеились к лицам, а каждый комплимент являлся завуалированным оскорблением и во всех словах следовало искать второй или даже третий смысл. На светских раутах у Мата всегда начинала болеть голова, и он думал, что не годится для высшего общества, зато здесь, среди друзей Куни, ему хотелось, чтобы вечера и ночи не заканчивались.
И при этом Мата видел, что Куни очень серьезно относится к своим герцогским обязанностям, – возможно, даже слишком серьезно. Поражала та радость, с какой он отдавался управлению городом, вникал во все детали и даже интересовался сбором налогов.
Мата еще не доводилось встречать людей, похожих на Куни, и он чувствовал вселенскую несправедливость в том, что тот родился в простой семье: в отличие от многих наследных аристократов он был достоин настоящего восхищения. «Если не считать, что иногда он бывает слишком великодушен», – подумал Мата и с сомнением посмотрел на Досу.
Как и Куни, он видел перед собой грандиозную картину будущего, когда все земли наконец-то будут свободны от Ксаны навсегда. «Куни обладает величием духа», – решил Мата. Не слишком поэтично или красноречиво, но это был самый искренний комплимент, которым он одаривал кого-либо, и не важно, какого происхождения: благородного или не очень.
Служанки принесли подносы, уставленные кувшинами с обжигающим глотку пойлом. Мата осторожно сделал глоток… и да, вино оказалось точно таким, как он помнил.
– Давайте поиграем, – предложил Каруконо, и все тут же поддержали его громкими криками: пить и не играть все равно что пить в одиночку.
– «Зеркало дурака»? – Куни огляделся по сторонам, и его глаза остановились на вазе, в которой стоял букет цветов. – Тема будет «цветы».
Эта игра пользовалась популярностью как среди аристократов, так и простых людей. Выбиралась какая-то категория – животные, растения, книги, мебель, – и все по очереди сравнивали себя с предметом из данной категории. Если остальные считали его сравнение правильным, то выпивали стакан вина или пива, если нет – пил проигравший.
Рин Кода, вызвавшись быть первым, встал, покачиваясь, и ухватился за колонну, чтобы сохранить равновесие.
– Какую крепкую девчонку ты обнимаешь, – пошутил Тан. – Правда, я предпочитаю, чтобы они были не такие жесткие.
Рин швырнул в него куриную ногу, которую держал в руке, но Тан увернулся, хотя чуть не упал, и громко расхохотался.
– Друзья, – объявил Рин, напустив на себя серьезность, – я цветущий по ночам цереус.
– Потому что удача улыбается тебе одну ночь в году?
Рин проигнорировал выпад.
– Днем он не представляет собой ничего особенного, и многие думают, что это сухая палка. Он собирает влагу под землей и сладость пустыни, а потом превращает их в большие сочные дыни, которые спасают путников от жажды. Только самым везучим удается увидеть, как он цветет, раз в году, потому что это происходит только глубокой ночью. Это крупный белый цветок, похожий на призрачную лилию, купающуюся в свете звезд.
Все на мгновение замерли, услышав такое поэтическое и одновременно точное описание цветка.
– Ты кому-то заплатил – возможно, школьному учителю, – чтобы тебе написали речь? – нарушил молчание Тан.
Рин бросил в него новую куриную ножку.
– У тебя множество скрытых от посторонних глаз достоинств, – улыбнувшись, проговорил Куни. – Я знаю, что ты приложил огромные усилия, чтобы переманить на нашу с Мата сторону как можно больше… скажем, «деловых людей, пользующихся нетрадиционными методами». Остальные, возможно, не в состоянии оценить твои заслуги, но знай, что я вижу и уважаю твой вклад в наше дело.
Рин беззаботно отмахнулся от его слов, но все видели, что они его тронули.
– Сравнение правильное, – сказал Куни. – И я за это выпью.
Следующим был Мун Чакри, который, не задумываясь, сравнил себя с колючим кактусом.
За это все выпили без споров и возражений.
– Все дело в твоей бороде, дружище Мун, – заявил Тан Каруконо. – Я уверен: если бы ты попытался поцеловать кого-нибудь, то проделал бы дюжину дырок в губах несчастного.
– Глупости! – возмутился Мун и нахмурился.
– А почему еще тот паренек у городских ворот пытается спрятаться всякий раз, когда ты приходишь с подарками? Тебе бы следовало попробовать побриться.
Щеки Муна стали пунцовыми, и он пробормотал:
– Я не понимаю, о чем ты.
– Половина города знает, что он тебе нравится, – не отступал Тан. – Ты, конечно, мясник, но это вовсе не значит, что ты должен всегда выглядеть как мясник.
– С каких это пор ты стал знатоком любви?
– Ладно, – со смехом вмешался Куни. – Мун, давай я представлю тебя тому юноше? Сомневаюсь, что он сбежит, если его пригласит герцог.
Мун, щеки которого продолжали пылать, с благодарностью кивнул.
Кого Йелу сравнил себя с расчетливой и терпеливой мухоловкой.
– Нет-нет, – сказал Куни и энергично покачал головой. – Я не могу допустить, чтобы ты до такой степени себя недооценивал. Ты надежный и крепкий бамбук, на котором держатся все гражданские службы Дзуди, – сильный, гибкий, обладающий сердцем, не знающим эгоизма. Тебе придется выпить.
Теперь пришла очередь Куни Гару. Он встал, схватил вдову Васу, которая проходила мимо с подносом, уставленным кружками, за талию, а когда она со смехом высвободилась, успел выхватить из-за ее уха одуванчик и показал всем.
– Лорд Гару, вы сравниваете себя с сорняком? – нахмурившись, спросил Кого Йелу.
– Это не простой сорняк, Когзи. Одуванчик – сильный цветок, значения которого люди не понимают. – Он вспомнил время своего ухаживания за Джиа, и на глаза ему навернулись слезы. – От него невозможно избавиться: стоит садовнику подумать, что наконец-то справился с ним и навсегда изгнал со своей лужайки, как проходит дождь и желтые цветы снова возвращаются. Однако в нем нет высокомерия: его цвет и запах никогда не перебивают другие цветы. Кроме того, он наделен множеством полезных свойств. Листья одуванчика обладают лечебными свойствами и очень вкусны. Корни разрыхляют землю, прокладывая путь другим, более нежным растениям. Но самое главное – это цветок, растущий на земле, но мечтающий о небе. Когда его семена подхватывает ветер, они уносятся в далекие дали и видят больше, чем любая изнеженная роза, тюльпан или ноготок.
– Исключительно точное сравнение, – сказал Кого и осушил свою кружку. – Мои знания об этом цветке, его понимание оказались слишком ограниченными.
