Причина проста – как только у меня возникает свободная минутка, память подкидывает сознанию неприличные картинки, где центральное место отводится моему потрясающе красивому и сексуальному боссу.
Пробегав по нужным и придуманным делам почти до обеда, я спускаюсь с Сабиром в буфет.
Напарник влюблен и счастлив, и я завидую ему жгучей завистью.
– Маришка проходит стажировку в галерее, – хвастается он. – Сегодня хочу заехать за ней. Как думаешь, босс отпустит меня или, как всегда, упрется?
Я рассеянно пожимаю плечами, а память очень некстати напоминает о сильных руках мистера Дамира, о его губах, целующих мою кожу, о пальцах, скользящих там…
Ох!
КПК, зажатый в ладони, резко вздрагивает, распространяя только мне слышимый диапазон звучания. На экране крупными буквами высвечивается «мистер Дамир» и сердце быстро ухает о ребра.
Черт! Он что, чувствует, когда я о нем думаю?
– В мой кабинет, – сухо бросает лаэрд и отсоединяется.
Горько вздохнув, кидаю последний взгляд на безмерно счастливого напарника и, извинившись, возвращаюсь к нам на этаж.
В приемной никого нет – видимо, секретарша, как и большинство работников компании, отошла пообедать. Значит, разговор будет с глазу на глаз. Вот черт!
Я нервно сглатываю, перекладываю КПК из руки в руку и толкаю дверь.
– Мистер Дамир?
Лаэрд сидит за своим столом сосредоточенный, угрюмый, с отчетливо проступившими кругами под глазами, и впервые я задумываюсь – а сколько лет моему боссу? Тридцать? Или уже все тридцать два?
Резко поворачивается кресло, спинка которого скрывала собеседника мужчины от моих глаз, сестра порывисто вскакивает и смотрит на меня с таким видом…
– Что случилось? – тут же спрашиваю я, потому что знаю, что существует очень немного поводов заставить мою сестру сдерживать слезы.
Азалия сжимает руками спинку черного кресла, на котором сидела еще пару минут назад, и отводит глаза.
– Мама? – выдыхаю я, уже обо всем догадавшись. – Аза, что с мамой?
– Она упала с лестницы и сломала ногу, – голос всегда такой сдержанной сильной сестры сейчас дрожит. – Лисенок, – даже привычное ласковое прозвище сестры звучит как-то жалко, – твой бывший прислал ей запись, где…
Мне кажется, что я стою на беговой дорожке, и кто-то неизвестный жмет кнопку «СТАРТ». Земля уходит из-под ног, я вздрагиваю, хватаюсь за голову, стараясь удержать рвущуюся наружу панику.
Рик снимал нас только однажды. Это было в его домике на островах.
Ох, бедная наша мамочка!
– Не переживай, – Аза подходит и пытается обнять меня за плечи, – она посмотрела только пару минут и сразу побежала звонить тебе. А там лестница и… Она в порядке, просто очень волнуется.
Я вырываюсь и отхожу от сестры. Меня не надо жалеть – я заслужила это все. Я, но не наша мамочка!
– Аза, это я виновата! – слезы душат меня, заставляя делать судорожные вдохи, больше похожие на всхлипы умирающего животного. – Я отправила ему намордник для собак и ошейник и… Это я виновата!
Мне так плохо от того, что мой самый близкий человек пострадал от моего необдуманного порыва. Чем я думала, посылая Рику эту дурацкую посылку? Хотела отомстить за ошейник?
Молодец, отомстила! Теперь мамочка в гипсе.
Я громко всхлипываю.
– Если разбираться в ситуации, – неожиданно вступает в беседу мистер Дамир, – то это я виноват.
Мы с Азой синхронно поворачиваем головы и смотрим на богатого мужчину и владельца крупной компании. Сейчас он кажется мне сокрушенным гигантом, опустившимся в кресло.
– Что значит, вы виноваты! – в голосе сестры звучат требовательные нотки.
Лаэрд едва уловимо морщится, в очередной раз демонстрируя свою нелюбовь к Азалии, и открывает верхний ящик стола.
– В ответ на вашу посылку, мисс Бенар, Матиаз прислал мне вот это… – босс встает и протягивает желтый конверт для бумаг.
Словно загипнотизированная, я медленно подхожу, беру из рук мужчины конверт, открываю. За спиной тут же встает Азалия, кладет свои руки мне на талию. Она, как всегда, готова в любую секунду поддержать и успокоить.
Трясущимися руками я вынимаю пачку фотографий.
С первого снимка радостно улыбаются двое молодых людей. Рик, потрясающе красивый в джинсах и майке, подчеркивающей его накачанную фигуру, и рыжая, излишне худая девушка с большими голубыми глазами, в которой я с трудом узнаю себя.
Фотографию сделал один из многочисленных приятелей Рика на причале, перед тем как мы поехали кататься на его яхте.
Ветер треплет платье цвета вишни с длинными рукавами, которые тщательно маскируют оставленные на запястьях следы от веревок.
А вот следующая фотография более личного характера. Мы лежим на постели – моя голова у него на груди. Мы смотрим в камеру, которую держит Рик на вытянутой руке, и улыбаемся.
Третий снимок демонстрирует совсем другой ракурс наших отношений. Я, связанная, вишу между двух распорок. Моя голова бессильно запрокинута назад, на лице слезы, волосы спутаны.
Светлая кожа покраснела от многочисленных ударов, нанесенных мужчиной, а в низу живота, там, где находится татуировка лисенка, черным маркером выведено – «Принадлежит Рику».
В пачке есть еще фотографии, но я не могу заставить себя посмотреть их все.
– Я был немного зол в субботу, поэтому не совсем корректно побеседовал с лаэрдом Матиазом, – негромко поясняет мистер Дамир. – Видимо, он решил отомстить.
Я поднимаю голову и смотрю в сине-зеленые глаза лаэрда.
Он заступился за меня. Заступился даже после всего того, что я ему наговорила перед уходом.
И он подрался! Подумать только, мистер Дамир набил Рику лицо из-за этих фотографий.
– Мама хочет, чтобы ты приехала, – трогает меня за плечо Аза, а я вопросительно смотрю на шефа – отпустит или нет?
– Секретарша уже спускается за билетами, – отвечает мистер Дамир. – Вы свободны до пятницы, надеюсь, этого времени хватит?
Я растерянно обнимаю себя за плечи.
После больницы я думала, что с Риком покончено. Еще год активно пыталась выкарабкаться из мрака, в котором погрязла по его вине. В течение двух лет работы на мистера Дамира я пыталась вернуть себя прежнюю.
Я думала, что разобралась со своим прошлым, но жизнь доказала на практике, что иногда и трех лет мало, чтобы оклематься…
– Лаэрд Дамир, – говорит Азалия, и это был один из немногих случаев, когда она обратилась к нему как к высшему демону. – В пятницу у нас с Авророй день рождения. Маме будет очень тяжело, если Аврора уедет раньше.
Пару минут мужчина сосредоточенно хмурит брови, обдумывая просьбу Азы, и, наконец, кивает.
